Командир получил приказ направить группу летчиков в район Старгарда (Штаргардта) – на правое крыло фронта, где наши войска плечом к плечу с воинами Первой армии Войска Польского вели наступательные бои. Одновременно шло наступление и войск Второго Белорусского фронта под командованием маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского. Противник отступал к северу.
Господство в воздухе было на стороне воздушных армий обоих фронтов. Однако в направлении крупного узла железнодорожных и водных путей Щецина фашисты удерживали небольшой плацдарм в районе Альтдамма и пытались всеми силами остановить продвижение наших войск. Воздушный противник вступал в активные бои.
Фашисты перебрасывали в район Альтдамма самолеты последнего образца и отборных асов. Как водится, их снимали с тех фронтов, где немецко-фашистские части без боя сдавались англо-американским войскам.
Гитлеровские охотники в районе восточнее Альтдамма стали неожиданно нападать на советские штурмовики и бомбардировщики. Сначала им удалось выиграть несколько воздушных боев. И фашисты, очевидно, решили, что асы нанесут поражение нашей авиации и изменят воздушную обстановку.
Командир решил возглавить группу, в которую входили Куманичкин, Титаренко, Азаров, Громов и еще несколько летчиков. Мне, как заместителю командира, приказано остаться на аэродроме в Вартницах и вылетать по вызову Чупикова и с КП авиасоединений на усиление.
Тщательно разработав план действий, командир собрал летчиков на КП и четко объяснил задачу. Группе приказано сесть в нескольких километрах от переднего края, на восточном берегу озера Медве, и вылетать на охоту в район юго-восточнее Альтдамма. На аэродроме должно вестись тщательное наблюдение за воздухом. Наши товарищи будут вылетать и наперехват противника «по-зрячему», как только он покажется. И, застигнув его врасплох, наносить удар.
Полковник предупредил летчиков, что условия предстоят нелегкие. Аэродром необычный: узкая и длинная бетонированная полоса, с которой прежде взлетали немецкие самолеты «Мессершмитт-163». Сейчас весенняя распутица: грязь с обеих сторон обступила полосу. А она так узка, что малейший просчет при посадке и взлете может привести к аварии.
Летчиков трудности не пугали. Аэродром на бетонированной полосе сразу же окрестили «засадой». Летчики оживленно обсуждали ее преимущество:
– Немцам и в голову не придет, что среди моря грязи, рядом с передним краем – наши самолеты. Хорошо придумано! Фрицам со страху покажется, будто мы из-под земли поднимаемся!
Сборы недолги: в полдень все готово, самолеты осмотрены, маршрут, условия полета и посадки изучены.
С волнением провожаем друзей на опасное задание:
– До встречи в воздухе! Возвращайтесь с победой!
ОТВЕЧАЮ ЗА ДЕЙСТВИЕ КАЖДОГО
Почти каждый день мы вылетали по вызову командира и с КП авиакорпуса на север, к Альтдамму, и к озеру Медве, которое служило нам ориентиром для выхода в район боевых действий.
Вылетая на правое крыло, мы преодолевали значительное расстояние и драться могли лишь непродолжительное время. Но даже в коротких схватках удавалось наносить воздушному врагу немалые потери.
Действовали мы южнее Альтдамма небольшими группами, совместно с истребителями авиакорпуса генерала Савицкого: они удерживали господство в воздухе, активно вели боевые действия, прикрывали войска и сопровождали бомбардировщики.
Вылетали мы и по вызову с КП авиасоединений на запад: в район Зеловских высот, между Костшином и Берлином, и непосредственно в район Берлина.
На время отсутствия полковника Чупикова на меня были возложены обязанности командира части. И я почувствовал еще большую ответственность и за свои действия, и за действия однополчан. Дел и забот прибавилось.
Улетая, командир поручил мне обратить особое внимание на одного летчика.
В полку он служил уже давно и назвать молодым его было нельзя, но на счету у него не было ни одного сбитого вражеского самолета. На задание он вылетал, но противника не искал, боя не вел. И уже не раз шел у нас разговор о нем с командиром и замполитом.
– Да что же это за истребитель? – удивлялся я. – Надо или перевоспитать его, или строго наказать за трусость.
Как-то вечером вызвал его к себе. Говорил мягко: старался понять, что же он собой представляет. Задал несколько вопросов. Оказалось, летчик он грамотный. Значит, дело тут не в подготовке. И я решил проверить его в воздухе. Вызвал снова на следующее утро и сообщил, что он сейчас полетит со мной в паре на свободную воздушную охоту. Воспринял он это более или менее спокойно.
– На всякий случай проверьте кислородное оборудование, – добавил я, внимательно наблюдая за ним. – Может быть, придется вести бой на большой высоте.
Вижу: он побледнел, глаза у него стали испуганные, губы задрожали. Он хотел что-то сказать, но я сухо заметил:
– Разговор окончен. Помните: главное – искать в воздухе противника. И во время боя не отрываться. Самообладания не терять.
Таких малодушных людей у нас в авиации я еще не видел и был несказанно удивлен и возмущен. Решил его вышколить, да так, чтобы он на всю жизнь запомнил наш полет.
Мы взлетели. Набрали большую высоту. Пересекаем линию фронта. В стороне, справа от нас, – Берлин. Ведомый не отстает.
– Берлин видите? – спрашиваю ведомого.
Он передает спокойным тоном:
– Вижу.
В это время ниже нас справа появляются два «мессершмитта».
– Видите противника? – спрашиваю снова.
– Вижу, – отвечает он совсем другим, дрожащим голосом. И приближается ко мне.
– Не жаться! Держать правильный боевой порядок!
Выполнил он приказ своеобразно: перелетел на левую сторону. Теперь он был довольно далеко от моего самолета.
«Трусит явно! – подумал я. – Посмотрим, что будет дальше».
Произвести атаку я не успел: очевидно, немцы увидели нас и улетели. Впрочем, они часто делали так: уходили, в стороне набирали высоту, а затем возвращались и атаковали сверху.
Я внимательно проследил: фашисты ушли далеко. Говорю по радио ведомому:
– Видите, враг нас боится!
– Вижу, – отвечает он более уверенным голосом.
Летим дальше. На горизонте появляется восьмерка самолетов. Противник! Шестерка разворачивается вправо и уходит в сторону Берлина. А пара поворачивает к линии фронта. Хорошая будет моему напарнику школа! Он снова начал прижиматься к моему самолету.
– Близко подходите! – передаю я ему.
Он слушается команды. Занимает почти правильный боевой порядок.
– Так держаться! – передаю я.
Переговоры по радио могут обернуться на пользу противнику: он может нас засечь. Но я рассчитываю на скорость нашего полета и высоту.
