– Велико имя Пресвятой Троицы. Пресвятая Богородице, спаси мя. Крест Христов, спаси мя силою твоей.
Представленное ему видение тотчас исчезло.
Промысл Божий сразу же известил старца о том, что произошло. Он тут же созвал отцов, они взяли лопаты, пошли на вершину Афона и вызволили послушника из снежной ямы.
Затем отец Гавриил разъяснил, что такое прелесть, – то есть представление бесами нам некоторых вещей. Его поучение я вспоминал со всеми подробностями уже когда жил отшельником в каливе Святой
Троицы и внимал, чтобы не впасть в прелесть. Также я советовался и со старцем Онуфрием, который велел мне всегда сторониться бесов, – ведь они могут ввести в заблуждение даже тех, кто одарен прозорливостью. А от других отцов я слышал, что лучше быть одержимым бесами, чем впасть в прелесть.
Не предупреди меня старец Онуфрий, я бы впал в бесовскую прелесть из-за моей гордыни. Что я гордец, понял мой друг Дионисий, достигший совершенного послушания. Когда я отправился в субботу причаститься, он мне сказал:
– Лучше ступай немедленно к своему старцу.
Что я стал гордым, поняли и другие отцы и начали меня порицать. Отец Нафанаил, духовник многих афонцев, сказал мне:
– Обязательно скажи своему старцу, отцу Онуфрию, чтобы он тебе дал съесть мясо в Великую Пятницу, только тогда, наверное, ты смиришься.
Так заступничество духовника и помощь со стороны всех скитских отцов освободили меня от прелести.
Метохия Вознесения становится маяком для ищущих монашеской жизни
Вседмицу святых жен-мироносиц ум мой обращается подле Гроба Спасителя нашего Иисуса Христа. Я думаю о том, как эти слабые и немощные женщины не испугались ни воинов, ни Пилата, ни книжников, ни фарисеев, ни толпы иудеев, возненавидевших Самого Господа нашего Богочеловека Иисуса Христа. Прежде всего я размышляю о любви святой Марии Магдалины. Увидев Воскресшего Господа, она, не переведя дыхания, побежала к святым апостолам, чтобы привести их, как жаждущих на водный источник, к Святому Гробу, дабы и они не лишились животворных крестовоскресных вод. Любовь не молчит, но всегда возвещает о своем исполнении.
Святые мироносицы для всех женщин стали примером не отступать от созерцания сладчайшего лика Спасителя Христа.
Против Христовой веры воздвигалось множество гонений, но женщины всегда становились путеводительницами, указующими другим путь девства. Они взирали только на Спасителя, имя Которого любимо всеми верующими в Него. А сколько женщин избрали монашеское жительство, преподанное святому Пахомию архангелом Гавриилом!
У нас в Греции в годы правления Оттона закрывали монастыри и заставляли монахов жениться на монахинях, и много другого зла причиняли. Современные историки подробно все это исследовали и описали.
Множество монастырей было уничтожено. Но в 1909 году, когда гонители монашества готовы были торжествовать новую победу, внезапно в Панкратионе прославилась церковь Вознесения Христа. Именно в ней стали рассказывать о монашеской жизни изжаждавшимся душам жителей Афин, Пирея и всей Греции.
Первым афонцем в Вознесении был построивший храм отец Нил. За ним прибыл со Святой Горы из Катунакии отец Яннис Димитриадис, послушник отца Даниила, вместе со своим родным отцом Иеронимом из Симонопетра.
Они стали читать проповеди об иноческом житии, и тотчас юноши и девушки стали жить у себя дома, тайно от всех, монашеской жизнью. Когда об этом узнали, против проповедников святости началось гонение. Они были вынуждены вернуться на Афон, в обители своего покаяния. Но в 1914 году из Катунак прибыл другой духовный наставник, отец Панарет, до этого живший в каливе Живоносного Источника. Но так как и он был выслан обратно на Афон, то монастырь Симонопетра решил прислать в метохию отца Матфея, который вместе с отцом Иеронимом совершал постриг монахинь на дому. Все эти монахини строго соблюли обеты, данные при пострижении.
Но и отца Матфея разными способами выжили из Вознесения. Усердствовал в этом какой-то прихожанин по имени Евангел, почти не скрывавший свою неприязнь ко всему монашеству и к отцу Матфею.
После этого отец Матфей основал женский монастырь в Кератье, монахини которого достигли святости. Они ушли из мира, дав зарок – отсечение собственной воли и собственного помысла.
Об одной из них я сейчас расскажу.
После очередного гонения на монашество она поселилась в миру. Стала прислуживать в обычном приходе вместе с другими монахинями. А среди певчих там был юноша, чей голос звучал, как у соловья.
Диавол, по своему обыкновению, стал обращать ее внимание на голос певчего. Но она ответила этому помыслу, молитвенно вспомнив Жениха-Христа: Красен добротою паче сынов человеческих»[16].
После этих слов она вновь ощутила в сердце неизглаголанную радость. Всю литургию ум ее пел то, что она прочитывала: молитвы, тропари. Она услышала и сладчайший голос, сказавший ей:
– Я с тобой всегда, не бойся, но имей дерзновение ко Мне. Ибо Я Жених души твоей, Господь всех Небесных Сил, всего лика святых и прежде всего воинства Моего – тех, кто в ангельском чине. Поэтому говорю: не бойся и в час мученичества не страшись смерти, потому что смерть эта станет жизнью вечной.
Она благоговейно подняла взор и увидела икону Владыки Христа. Его всесвятой лик был исполнен радости и ликования.
Когда же она отправилась к причастию (а причащалась она, как велел духовник, постом в субботу, которая тогда была кануном Крестопоклонной, и в воскресенье), то почувствовала в своем сердце неизъяснимую радость. Душа ее взывала:
– Забери меня, Женише Небесный, забери меня.
В ответ же прозвучал голос:
– Совершай подвиг, чтобы изгнать из себя навсегда эгоизм, превозношение и надменность, приложив все силы, и тогда воспаришь, как чистая горлица, в Царствие Мое Небесное.
Когда я услышал этот рассказ, то не мог слова вымолвить, а только размышлял о том, какие высоты мне открывало послушание, когда я был в скиту Святой Анны и слушал небесные поучения моего духовного отца Онуфрия. Теперь же, когда я опять в миру, не знаю, человек ли я или игра природы.
(из письма)
Я совершил множество зол – и телом, и душой. Молите Всеблагого Бога, чтобы Он спас меня Вашими молитвами.
Когда я был маленьким мальчиком, все меня гнали, называли сумасшедшим и пустым человеком из-за того, что я бросил работу на железной дороге, чтобы стать монахом.
Прежде всего на меня обрушились с преследованиями в Пирее семейства Врихоропулоса, Контраненаса и другие. Они были недовольны, что Елена и другие дочери богачей ходят учиться способу молитвы к босоногому, всеми презираемому мальчишке, хотя тот и не говорил ничего от себя. Утешали меня только несколько человек из прихода Святой Софии, которые радовались, видя, как я беседую с их детьми. Эти дети потом выросли и стали монахами и монахинями.
Однажды презираемый всеми Христ взял свою котомку, с которой всегда ходил, и отправился через Колокинф в храм Святого Василия (где теперь кладбище), чтобы зажигать лампады. Он проходил мимо Лисьих Нор, – сейчас там Третье городское кладбище, а тогда росли лучшие виноградники. Вдруг он поднял глаза и увидел вдалеке двух высоких мавров. Он спросил про себя, как учил его духовник: «Ты наш или из чуждых?»[17] – и начал творить умную молитву. После молитвы он обрел такую духовную силу, что смог поднимать тяжелые камни, которыми можно сразить любых врагов.
Потом он рассказал обо всем случившемся духовнику. Духовник ответил ему со слезами на глазах: «Понял ли ты смысл сказанного в Псалтири: несть в смерти поминающий Тя? Поэтому Всеблагой Бог и попускает нам видеть гнусных врагов, чтобы мы усилили сердечную молитву. Молитва – это панцирь духовной брани. Панцирь нельзя пробить даже пулями, потому что таковы его свойства. Умственный враг представляет чувственным образом разных людей, чтобы устрашить нас. Но если на нас надет панцирь смирения и молитвы, все действия врага останутся только с ним.
Так и в час разлучения души с телом, если душа сильна в сердечной молитве, она будет радоваться и ликовать.
То, что ты претерпел, чадо, было по Промыслу Божию, чтобы божественная любовь наполнила все твое сердце. Помолись и за меня, жалкого своего духовника.
Молись с большой любовью Небесному Жениху нашей души Христу, чтобы Он пришел скорее и вселился в сердце наше со Отцем и Святым Духом».
Итак, с детства я хотел стать монахом. Народ Пирея не желал, чтобы я встал на этот путь. Более всего упорствовала семья нынешней игумении Евфимии: они так боялись, что их дочь тоже станет монахиней!
Я притворился сумасшедшим и таким образом избежал тех обязательств, которые на меня налагали.
Последним местом моей работы была аптека, где я продавал ароматные масла. В канун Лазаревой субботы я проработал двенадцать часов и ушел навсегда. Мне было тогда, наверное, лет шестнадцать. Я думал, что если освоюсь на работе, то уже не захочу уходить в монастырь.
