Но возвращаюсь к маскараду. Кроме названных масок, были еще в разных уморительных нарядах сотни других, которые бегали с бичами, пузырями, наполненными горохом, погремушками и свистками, и делали множество шалостей. Были некоторые и отдельные смешные маски, как, например, турецкий муфтий в обыкновенном своем одеянии, Бахус в тигровой коже и увешанный виноградными лозами, очень натуральный, потому что его представлял человек приземистый, необыкновенно толстый и с распухшим лицом. Говорят, его перед тем целые три дня постоянно поили, при чем ни на минуту не давали ему заснуть. Весьма недурны были Нептун и другие боги; но особенно хорош и чрезвычайно натурален был Сатир (танцмейстер князя Меншикова), делавший на ходу искусные и трудные прыжки. Многие очень искусно представляли журавлей. Огромный француз царя и один из самых рослых гайдуков были одеты как маленькие дети, и их водили на помочах два крошечных карла, наряженных стариками с длинными седыми бородами. Некоторые щеголяли в костюме прежних бояр, т. е. имели длинные бороды, высокие собольи шапки и парчовые кафтаны под шелковыми охабнями и ездили верхом на живых ручных медведях. Так называемый виташий или тайный кухмистер[31] был весь зашит в медвежью шкуру и превосходно представлял медведя; сначала он несколько времени вертелся в какой-то машине, похожей на клетки, в которых прыгают белки, но потом должен был ездить верхом на медведе. Кто-то представлял индейского жреца, увешанного бубенчиками и в шляпе с огромными полями. Несколько человек были наряжены, как индейские цари, в перья всевозможных цветов и т. д.
Погуляв, при стечении тысяч народа, часа два по площади и рассмотрев хорошенько друг друга, все маски в том же порядке отправились в здания Сената и коллегий, где за множеством приготовленных столов князь-папа должен был угощать их свадебным обедом. Новобрачный и его молодая, лет 60-ти, сидели за столом под прекрасными балдахинами – он с царем и господами кардиналами, а она с дамами. Над головою князя-папы висел серебряный Бахус, сидящий верхом на бочке с водкой, которую тот цедил в свой стакан и пил. В продолжение всего обеда человек, представлявший на маскараде Бахуса, сидел у стола также верхом на винной бочке и громко принуждал пить папу и кардиналов; он вливал вино в какой-то бочонок, причем они постоянно должны были отвечать ему. После обеда сначала танцевали; потом царь и царица, в сопровождении множества масок, отвели молодых к брачному ложу. Жених в особенности был невообразимо пьян. Брачная комната находилась в упомянутой широкой и большой деревянной пирамиде, стоящей перед домом Сената. Внутри ее нарочно осветили свечами, а ложе молодых обложили хмелем и обставили кругом бочками, наполненными вином, пивом и водкой. В постели новобрачные, в присутствии царя, должны были еще раз пить водку из сосудов, имевших форму partium genitalium[32] (для мужа – женского, для жены – мужского), и притом довольно больших. Затем их оставили одних; но в пирамиде были дыры, в которые можно было видеть, что делали молодые в своем опьянении. Вечером все дома в городе были иллюминованы, и царь приказал, чтоб это продолжалось во все время маскарада. Особенно красивы были со стороны реки царские дворец и сад.
11-го, после обеда, все маски по данному сигналу собрались опять на вчерашнее место, чтобы проводить новобрачных через реку в Почтовый дом, где положено было праздновать другой день свадьбы. Все в том же порядке, как накануне, отправились в собственный дом князя-папы, где он стоял у дверей и, по своему обычаю, благословлял гостей (по способу русского духовенства), давая таким образом в одно и то же время и папское, и патриаршее свое благословение. Всякий, прежде чем проходил далее, выпивал при входе по деревянной ложке водки из большой чаши, потом поздравлял папу и целовался с ним. После того молодые присоединились к процессии масок, которые, обойдя раза два вокруг пирамиды, где те ночевали, сели на суда и переехали, под разную музыку и при пушечной пальбе в крепости и Адмиралтействе, на другую сторону реки, в Почтовый дом, назначенный для угощенья.
Машина, на которой переехали через реку князь-папа и кардиналы, была особенного, странного изобретения. Сделан был плот из пустых, но хорошо закупоренных бочек, связанных по две вместе. Все они, в известном расстоянии одни от других, составляли шесть пар. Сверху на каждой паре больших бочек были прикреплены посредине еще бочки поменьше или ушаты, на которых сидели верхом кардиналы, крепко привязанные, чтоб не могли упасть в воду. В этом виде они плыли один за другим, как гуси. Перед ними ехал большой пивной котел с широким дощатым бортом снаружи, поставленный также на пустые бочки, чтоб лучше держался на воде, и привязанный канатами и веревками к задним бочкам, на которых сидели кардиналы. В этом-то котле, наполненном крепким пивом, плавал князь-папа в большой деревянной чаше, как в лодке, так что видна была почти одна только его голова. И он, и кардиналы дрожали от страха, хотя совершенно напрасно, потому что приняты были все меры для их безопасности. Впереди всей машины красовалось большое вырезанное из дерева морское чудовище, и на нем сидел верхом являвшийся на маскараде Нептун с своим трезубцем, которым он повертывал иногда князя-папу в его котле. Сзади на борту котла, на особой бочке, сидел Бахус и беспрестанно черпал пиво, в котором плавал папа, немало сердившийся на обоих своих соседей. Все эти бочки, большие и малые, влеклись несколькими лодками, причем кардиналы производили страшный шум коровьими рогами, в которые должны были постоянно трубить. Когда князь-папа хотел выйти из своего котла на берег, несколько человек, нарочно подосланных царем, как бы желая помочь ему, окунули его совсем с чашею в пиво, за что он страшно рассердился и немилосердно бранил царя, которому не оставлял ни на грош совести, очень хорошо поняв, что был выкупан в пиве по его приказанию. После того все маски отправились в Почтовый дом, где пили и пировали до позднего вечера.
12-го, после обеда, маски опять собрались у Почтового дома, откуда поехали кататься на разных судах, из которых многие могли вместить до ста человек и были снабжены большими русскими качелями, так что во время плаванья всякий, кто имел охоту, мог качаться. Его королевское высочество с своею свитою, а царь и царица со многими дамами и кавалерами имели свои особые суда с качелями. Князь-папа и кардиналы ездили на той же машине, на которой вчера переправлялись через реку. В этом порядке все маски отправились к князю Меншикову, который угощал их в своем саду. Там оставались до вечера, когда наконец всякий мог свободно ехать домой.
13-го был отдых, и маски не собирались. Его высочество с тремя тайными советниками, также Штенфлихтом, Альфельдом, Ранцау и графом Бонде обедал у полковника Кампенгаузена, жена которого статс-дамою при царице. Оттуда они ездили к Нарышкину, у которого нашли Ягужинского, только что возвратившегося накануне из Або, а потом к г-же Вильбоа, также статс-даме, и княгине Черкасской (муж которой был прежде сибирским вице-губернатором), живущей по ту сторону реки, и наконец ужинали у Левольда.
14-го маски опять собирались после обеда на другой стороне реки, но скоро разошлись, проехав только вниз до дома Головкина.
После того его высочество ездил к майору гвардии Румянцеву, к обер-полицеймейстеру Девьеру и к княгине Валашской, где нашел общество дам и очень весело провел вечер.
15-го его королевское высочество, прогулявшись понапрасну на ту сторону реки, потому что маски не оставались вместе, ездил к князю-папе, а от него к великому адмиралу Апраксину, где и пробыл до вечера. Там возник спор между Альфельдом и Лорхом, но последний на другое же утро пошел к своему противнику, и они опять стали друзьями.
16-го его величество царь, с 50-ю или 60-ю масками, приехал обедать к его королевскому высочеству. Он был чрезвычайно весел, много пил, даже танцевал по столам и пел песни. Мы убедились из этого, что он иногда может быть в прекрасном расположении духа, особенно если окружающие его лица ему не противны. Его приближенные, в том числе фавориты и шуты, умеют пользоваться такими случаями и бывают с ним свободны, как с товарищем. В таком веселом расположении его величество пробыл у нас до 8 часов вечера. В этот день прибывший сюда императорский австрийский посол, граф Кинский, присылал уведомить его королевское высочество о своем приезде. Герцог знал его еще прежде в Бреславле; он человек чрезвычайно приятный и приветливый.
17-го его королевское высочество и все другие маски были после обеда в Адмиралтействе, где закладывали киль для военного корабля. Главный строитель Головин, он же и генерал-майор по армии, учившийся кораблестроению вместе с царем в Голландии (но знающий не много и получивший это звание только в качестве царского любимца), должен быть вбить первый гвоздь и прежде всех помазать немного киль дегтем, после чего прочие корабельщики, в том числе и сам царь, последовали его примеру. Его величество трудился и работал усерднее всех. По этому случаю в Адмиралтействе палили из пушек. Их величества со всеми присутствовавшими прошли потом в флаговой зал, где приготовлена была закуска. В этом зале развешаны под потолком все флаги, знамена и штандарты, отнятые в продолжение последней войны у шведов. Побыв там несколько времени, все отправились в новый дом великого адмирала (один из лучших во всем Петербурге, но еще не отделанный), где с галерей смотрели на травлю льва с огромным медведем, которые оба были крепко связаны и притянуты друг к другу веревками. Все думали, что медведю придется плохо, но вышло иначе: лев оказался трусливым и почти вовсе не защищался, так что если б медведя вовремя не оттащили, он непременно одолел бы его и задушил. Травля продолжалась недолго, потому что царю не хотелось потерять льва. От Апраксина ее величество царица со многими дамами и кавалерами поехала к его королевскому высочеству, где, после закуски и кофе, несколько часов танцевали. Часов в восемь государыня уехала, но прочие дамы оставались еще с час и продолжали танцевать. Когда все посторонние разъехались, его высочество с некоторыми из нас отправился на реку и рассматривал иллюминацию, при чем с нами были и наши валторнисты. Проезжая мимо царского дворца, мы видели у окна обеих принцесс, которые, к величайшему сожалению его высочества, не участвовали в маскараде и оставались только зрительницами. Сегодня окончился маскарад, и хотя в продолжение 8 дней наряженные не постоянно собирались, однако ж никто, под штрафом 50 рублей, не смел все это время ходить иначе, как в маске. Поэтому все радовались, что удовольствия на первый раз кончились. Вечером его высочество ужинал вместе с нами, причем и капитан Шульц был приглашен к столу. Сегодня же граф Кинский, уже официально, присылал объявить о своем приезде императорского секретаря посольства Гогенгольцера (который некоторое время исправлял здесь должность министра); но его высочество ездил уже к нему верхом инкогнито…
