Таким образом, наша земельная политика в 1919 г. была первой причиной, которая поставила деревню против советской власти. Кроме этой политики, ограничивавшей крестьянство в области землепользования в 1919 г., мы в деревне ничего тогда не дали реального бедному крестьянству, даже в области снабжения его продовольствием.
Чем была вызвана политика ограниченной передачи бывшей помещичьей земли крестьянству? Голод и Гражданская война вызвали ее. Во время Гражданской войны получить хлеб можно было только от мелкого производителя. У государства хлеба не было. Крупные производители-помещики были уничтожены. До революции крестьянин выбрасывал хлеб на рынок под давлением налоговых тяжестей. Революция уничтожила налоги, и крестьянин мог выбрасывать на рынок хлеб только в обмен на продукты городской промышленности. Пролетариат уничтожил налоги, но продукции в обмен на хлеб дать не мог, так как ее не было. Рынок был также уничтожен. Крестьянин, недоедавший до революции, теперь сам стал употреблять продукты, ранее считавшиеся излишками в его хозяйстве. Противоречие между городом и деревней не было уничтожено, а усилилось. Сырье для промышленности не могло быть куплено, а это вызывало уменьшение количества предлагаемых на рынке городских товаров, что, в свою очередь, вызывало уменьшение предложения крестьянских товаров. Пролетариат должен был обеспечить революцию хлебом, иначе она погибла бы, а это вызывало необходимость либо конфискации хлеба у производителя, либо создания собственного производства, то есть организации фабрик хлеба. «Социалистический строй должен обладать такими фабриками хлеба, мяса, молока, фуража и т. и., которые эмансипировали бы его (подчеркнуто в тексте. – М. К.) экономически от мелкого собственника и вместе с тем дали бы лучшую организацию в смысле производства и реализации произведенного. Именно этим целям удовлетворяют советские хозяйства»[70]. Так отображал настроение эпохи один из руководителей экономической политики страны – В.П. Милютин.
Совхозы были организованы по типу городской национализированной промышленности, то есть продукты их должны были поступать в распоряжение государства. Этим-то и был недоволен мелкобуржуазный производитель. «Фабрики – рабочим, землю – крестьянам» он понимал в мелкобуржуазном синдикалистском смысле, то есть что вся земля и все фабрики поступают в непосредственное распоряжение производителя – «трудящихся на этих земле и фабриках». Недвусмысленно это выражалось в цитированной нами резолюции крестьянского съезда Гуляйпольской волости: «Земля ничья, и пользоваться ею могут только те, которые трудятся над ней, которые обрабатывают ее». В сознании крестьянина государство, не трудясь на земле, хотело воспользоваться землей.
Крестьянство вообще не было противником коммун. Махновщина, которая в середине 1919 г. выступила резко против совхозов и коммун, а в 1920 г. их громила и убивала участников их, в апреле 1919 г. создала в бывшем имении помещика Классена в селе Покровском (несколько верст от Гуляй-Поля) коммуну имени Р. Люксембург. Эта коммуна не была создана только на бумаге, а существовала в действительности. Организовалась она в марте. Записалось в нее 40 семейств, переехало 9 и заняло 2 бывших экономии. На 1 мая членов коммуны было 285 человек (взрослых и детей). Коммуной было засеяно 125 десятин ярового посева[71].
К середине 1919 г. выясняется различное отношение советской власти и крестьянства не только к бывшей помещичьей земле, но и к урожаю с этих полей. 3-й Гуляйпольский районный съезд высказался против продразверстки. С этой резолюцией была солидарна даже и беднота.
Органами проведения нашей продовольственной политики должны были быть комбеды. Это была основная цель их создания на Украине. Но введение продразверстки в 1919 г. не расслоило села, хотя по декрету 1 апреля освобождались от уплаты разверстки хозяйства с количеством десятин меньше пяти. Комбеды, на которых лежала обязанность «оказывать местным и продовольственным органам содействие в изъятии хлебных излишков из рук кулаков и богатеев», этого не делали или делали вяло. Причиной этому было то, что у комбедов стимула к активному содействию продорганам не было. У кулака отбирали хлеб и сажали его на паек; на таком же точно пайке должен был сидеть и бедняк. Излишки шли в город. А паек был не из роскошных: на продовольствие оставлялось на год 13 пудов зерна или муки (в том числе 12 пудов на душевое потребление и 1 пуд на случайные расходы) и 1 пуд крупы. Кроме этого, советское правительство крестьянину ничего не давало и дать не могло. Скоту тоже был положен такой же скудный паек: рабочей лошади на 1 голову не более 25 пудов зерна, жеребятам до 1 года – до 5 пудов, крупному рогатому скоту – не более 9 пудов, молодому рогатому скоту до 1 года – до 5 пудов. Если у кулака после реквизиции эта голодная норма оставалась, то бедняк, который эту голодную норму должен был получать из органов наркомпрода, зачастую даже и этого не имел, ибо государство необходимого количества собрать не смогло. За продовольственную кампанию с января по сентябрь 1919 г. было собрано около 1 млн пудов, включая сюда и армейские заготовки плюс военные трофеи в зерне около 21/2 млн пудов[72]. Крестьянство не только не хотело давать излишки, но даже забирало у государства то, что ему принадлежало бесспорно. В совхозах, образованных из бывших помещичьих имений, находившихся в ведении наркомзема, было собрано до 5 млн пудов хлеба; все эти запасы частью не успели вывезти, частью их захватили крестьяне. «Украинский наркомпрод, – пишет Раковский, – в 1919 г. заготовил на Украине в общем от 7 до 8 млн пудов, из которых, однако, часть была найдена в помещичьих экономиях, и, может, только половина всей заготовки была получена от крестьян. Заготовки, сделанные в Елисаветградском уезде (около 1 млн пуд.), в Мелитопольском и Бердянском (столько же), в Уманском уезде (около 200 тыс. пуд.), были расхищены бандами и крестьянами, так что фактически и наркомпрод получил не больше, как от 5 до 6 млн пуд. хлеба, которым он должен был прокормить армию, города, Донбасс. Конечно, этим ничтожным количеством хлеба никого не прокормили. Голодали города, голодала армия, голодал Донецкий бассейн» [73].
К середине 1919 г. все крестьянство целиком во всех своих слоях было против советской власти, а это означало переход политической гегемонии в деревне к кулакам[74].
Отрицательное влияние политики советской власти на деревню оказало также и отсутствие всякой политической работы в деревне. Компартия много сил отдала фронту и не смогла достаточно уделить внимания партработе в городе, а тем более в деревне. Сотрудник разведупра Киевского военного округа, объехавший ряд восставших против советской власти деревень Киевской губернии в районе Триполья, в своем отчете отмечает этот момент: «За эти десятки недель советской власти из центра приезжали десятки агитаторов, которые, к сожалению, очень мало сделали, ограничившись собранием схода в селе Белогородске, на который преимущественно являются зажиточные крестьяне, кулаки, и, объяснив им кое-как положение, которое всем собравшимся почти не нравится, раздадут свою литературу, которой впоследствии бабы закрывают полки, вовсе не читав ее, а сами, уверенные в своей работе, требуют бумажки о том, что они посетили такое-то село, и спокойно уезжают» [75].
На селе господствовал кулак, он же сидел и в советах и даже иногда в комбедах. Наша земельная политика отталкивала середняков и беднейшее крестьянство.
В цитированном отчете сотрудник описывает все виденное им в восставших против советской власти селах: «Здесь нужно потратить немало времени и энергии, и не только на словах, но и на деле показать крестьянам, что советская власть – это власть беднейших крестьян, ибо бедняки этого еще не видят. Средний крестьянин и кулак по-старому сыты по горло и спокойно сеют свои десятки десятин земли, а бедняк куска хлеба не имеет, а о семенах и посеве говорить не приходится, и опять его будущее рисуется в печальном виде, опять ему придется гнуть спину на кулацкой работе за тот несчастный сноп жита, который уделит ему добрый мироед за его тяжелую работу. Таково экономическое положение деревни: у одних есть семена, и они засеют землю, с излишком прокормятся до нового урожая, у большинства бедноты уже давно нет хлеба, а о семенах и говорить нечего: этот бедняк теперь в поисках хлеба и семян едет за пределы Киевского уезда в надежде что-нибудь купить хотя бы по бешеным ценам. Еще острую нужду испытывает деревня в живом и мертвом инвентаре, как то: лошади, бороны, плуги и проч. В каждом селе избран комитет, который обязан заботиться о нуждах деревни, но, к сожалению, эти комитеты не на высоте своего положения. Вот почему работать в комитете бедный, но честный работник не может, потому что он умер бы с голоду, так как оклады членов сельских комитетов не превышают двухсот рублей – сумма в настоящее время мизерная; и вот благодаря этому почти повсюду в комитет попадают зажиточные крестьяне, а то и вовсе кулаки, которым чужды идеи коммунизма так же, как чужд бедняк, умирающий с голоду, ибо давно сказано: «Сытый голодного не розумеет».
