Другой проблемой выступала косность мышления советского высшего генералитета, стремившегося наступать везде и сразу, что приводило к равномерному распылению сил и средств по всему фронту. Так, командующий 4-й ударной армией предложил прикрыть второстепенные участки небольшими заслонами, а максимум сил и средств, глубоко их эшелонировав, бросить на Пено — Андреаполь — Торопец. С одной стороны, здесь пролегала единственная большая дорога, к тому же расчищенная противником, с другой — такое построение армии позволяло постоянно наращивать удар за счет выдвигаемых из глубины вторых эшелонов и резервов: Еременко уже имел горький опыт командования фронтом, когда германские ударные группировки легко разрезали его растянутую в нитку оборону.
Однако генерал Курочкин и представитель Ставки Н.А. Булганин раскритиковали план командарма в пух и прах и предложили ему нанести вспомогательный удар в направлении озера Вселуг с целью обеспечить стык с соседом справа и «воспретить противнику возможность маневра». Удар должна была наносить 360-я стрелковая дивизия, с 51-й стрелковой бригадой во втором эшелоне, с танковым батальном, тяжелой артиллерией и дивизионом РС, — почти четверть наличных сил 4-й ударной армии.
Все эти соединения и части направлялись по бездорожью и глубоким снегам в лесные дебри (в прямом смысле слова, поскольку маршрут пролегал через заповедную зону, где не имелось даже просек), полностью изолируясь от главных сил. [45] Для связи между правым флангом и центром выделялась 48-я стрелковая бригада с двумя лыжными батальонами. На основное направление Пено — Андреаполь выдвигались 249-я и 332-я стрелковые дивизии и 39-я бригада, 1 танковый и 3 лыжных батальона. Левее действовала 334-я стрелковая дивизия, позади нее уступом влево должна была двигаться 21-я стрелковая бригада, обеспечивавшая стык с соседней 22-й армией Калининского фронта. Столь же равномерно распределялась артиллерия, в результате чего ее плотность не превышала 30 стволов на километр фронта.
Еременко прямо назвал такой подход оперативной «скудостью» командования фронта, а генерал Хлебников счел нужным дать следующие разъяснения:
«Теоретически, в принципе, все были согласны с тем, что решительное превосходство над противником, созданное на решающем участке, обеспечивает успех наступления (по сути, эту теорему доказал на практике фиванский полководец Эпаминонд в 371 году до нашей эры; слыхал ли „государственный и военный деятель“ и будущий министр обороны Булганин такую „фамилию“? — Авт.). Однако на практике, под влиянием разного рода обстоятельств, данная аксиома военного искусства соблюдалась далеко не всегда (вроде бы знают, что это — аксиома, но нет, надо бы еще «опыт» поставить над собственными войсками. — Авт.). Поэтому случалось, что хорошо задуманный глубокий удар превращался в ряд фронтальных атак, которые лишь «выталкивали» противника, не приводя к его окружению и уничтожению».
В связи с трудностями сосредоточения войск, которое производилось в сложных погодных условиях в ночное время, начало операции несколько раз откладывалось. Единственная железная дорога с перевозками не справлялась, а в 40 км перед Осташковым была уничтожена немцами. Далее стрелковые подразделения доставлялись на исходные рубежи автотранспортом, лыжные батальоны шли своим ходом. Некоторые части прибыли уже после начала наступления. [46] Еще хуже обстояли дела с материальным обеспечением, особенно с горючим и продовольствием. 8 января в «Журнале боевых действий войск 4-й ударной армии» появилась запись:
«В 360— й стрелковой дивизии на 9 января 1942 года продовольствия нет».
Такая же помета сделана ив отношении 322-й дивизии. В соседней 3-й ударной положение было еще хуже, так как она снабжалась со складов армии Еременко.
На полном серьезе командарм рассказывает, как он «тренировал» войска к боям в суровых условиях: в период сосредоточения полуголодные дивизии «…по трое-четверо суток подряд не заходили в населенные пункты, чтобы приучить личный состав действовать и жить в лесу при низких температурах (!)» — этакая школа выживания. Политработники на 30-градусном морозе внушали бойцам наступательный дух и учили их строить шалаши, «утепляя их еловым лапником».
В общем, по послевоенному признанию маршала Еременко, в материально-техническом отношении его армия к операции оказалась неподготовленной:
«В войсках и на складах имелось всего 2,5 боекомплекта боеприпасов, 1-1,5 суточной дачи продовольствия и фуража. Бензина на армейских складах не было совсем, и в баках машин оставалось в среднем 0,5 заправки. Тем не менее основные условия для успеха имелись: определённая степень материального обеспечения (см. выше. — Авт.), высокий моральный дух войск (трое суток ночевавших в сугробах и шалашах тренировки ради. — Авт.), в целом верно разработанный и доведенный до непосредственных исполнителей план действий».
* * *
Утром 9 января армии левого крыла Северо-Западного фронта, не завтракавши, но «с большим подъемом», перешли в общее наступление. В полосе 3-й ударной армии главный удар в центре наносили 33-я и 257-я стрелковые дивизии. [47] Им противостояли подразделения 415-го пехотного полка 123-й дивизии, усиленные охранным батальоном. Из-за низкой плотности артиллерии и плохой разведки полностью подавить огневую систему противника не удалось. Советские соединения, встретив на ряде участков организованное сопротивление, ввязались в фронтальные затяжные бои с мелкими гарнизонами. Вместо того чтобы использовать незанятые промежутки для обхода опорных пунктов врага, дивизии штурмовали их непрерывными лобовыми атаками. В результате задень войска продвинулись вперед всего на 4-5 км. Генерал Пуркаев, неудовлетворенный темпами наступления, подгонял своих комдивов привычными большевистскими методами:
«…слушайте задачу… Генерал Пуркаев назвал рубеж, на который должны выйти части нашей дивизии завтра к вечеру. Передайте товарищам Мака-рьеву (комдив-33. — Авт.)и Лыткину (комиссар. — Авт.), — добавил командарм, — что за невыполнение задачи они пойдут под суд военного трибунала».
Лишь 12 января 3-я ударная армия прорвала тактическую оборону противника, углубившись в его расположение на 20-25 км. Немцы во всей полосе начали отход в юго-западном направлении. Отсутствие дорог и глубокий снег замедляли продвижение советских войск, особенно артиллериии и танков, усложняли работу тылов. Тем не менее темп наступления вырос. Ударные 33-я и 257-я дивизии 14 января вышли на дорогу Молтовицы — Холм, которую немцы поддерживали в хорошем состоянии, и через двое суток, почти не встречая организованного сопротивления, достигли рубежа Красный Клин, озеро Волкота, в 20-25 км вос-точнее Холма. Правда, к этому времени из-за отсутствия горючего отстали 146-й танковый батальон, 106-й дивизион РС и артполки усиления. Ухудшилось положение с подвозом продовольствия и боеприпасов. На правом фланге удалось пройти до 40 км, затем советские соединения втянулись здесь в затяжные бои за укрепленные пункты Ватолино и Молвотицы. [48]
