Я не хочу кощунствовать и еще менее оскорблять чувства верующих православных. Я просто описываю этот эпизод, чтобы показать, какое ужасное впечатление оставил этот средневековый обряд в душе мальчика, искавшего в религии красоты и любви. Со дня моего первого посещения Первопрестольной и в течение последовавших сорока лет, я, по крайней мере, несколько сот раз целовал мощи Кремлевских Святых. И каждый раз я не только не испытывал религиозного экстаза, но переживал глубочайшее нравственное страдание. Теперь, когда мне исполнилось шестьдесят пять лет, я глубоко убежден, что нельзя почитать Бога так, как нам это завещали наши языческие предки.
Линия Москва – Петербург, протяжением в 605 верст, была оцеплена войсками. В течение всего пути мы видели блеск штыков и солдатские шинели. Ночью тысячи костров освещали наш путь. Сперва мы думали, что это входило в церемониал встречи наместника кавказского, но потом мы узнали, что Государь Император предполагал в ближайшем будущем посетить Москву, а потому правительством были приняты чрезвычайные меры по охране его поезда от покушений злоумышленников. Это несказанно огорчило нас. По-видимому, политическая обстановка принимала крайне напряженный характер, если для поезда Императора Всероссийского необходимо было охранять каждый дюйм дороги между двумя столицами. Это было так непохоже на то время, когда Император Николай I путешествовал почти без охраны по самым глухим местам своей необъятной Империи. Отец наш был очень огорчен и не мог скрыть своего волнения.
Мы приехали в Петербург как раз в период туманов, которым позавидовал бы Лондон. Лампы и свечи горели по всему дворцу. В полдень становилось так темно, что я не мог разглядеть потолка в моей комнате.
– Ваша комната приятна тем, – объяснил нам наш воспитатель, – что, когда туман рассеется, вы увидите напротив через Неву Петропавловскую крепость, в которой погребены все русские государи.
Мне стало грустно. Мало того, что предстояло жить в этой столице туманов, но еще недоставало соседства мертвецов. Слезы показались на моих глазах. Как я ненавидел Петербург в это утро. Даже и теперь, когда я тоскую по Родине, то всегда стремлюсь увидеть вновь Кавказ и Крым, но я совершенно искренно надеюсь никогда уже более не посетить прежнюю столицу моих предков.
Мне вспоминается, как я спорил на эту тему с моими родителями. Они любили Петербург, где провели первые счастливые годы своей супружеской жизни, но не могли, вместе с тем, порицать и моего пристрастия к Кавказу. Они соглашались с тем, что в то время как Кавказ своей величавой красотой успокаивает и радует душу, Петербург неизбежно навевает давящую тоску.
6Все большие семьи страдают от чрезмерного честолюбия их мужских представителей. В этом отношении русская Императорская семья не являлась исключением.
Два течения были в семье во время моего первого пребывания при петербургском дворе в 1879 г.
У Императора Александра II было 6 сыновей: Александр (будущий Император Александр III), Владимир, Алексей, Сергей и Павел.
Его брат, великий князь Михаил Николаевич (мой отец), имел шестерых сыновей: Николая, Михаила, Георгия, Александра, Сергея и Алексея Михайловичей.
Его второй брат Николай Николаевич имел двух сыновей: Николая (ставшего в 1914 году Верховным Главнокомандующим) и Петра Николаевича.
Его третий брат Константин Николаевич имел четырех сыновей: Константина, Дмитрия, Николая и Вячеслава Константиновичей.
Два старших сына Императора: наследник цесаревич и великий князь Александр Александрович и великий князь Владимир Александрович женились рано и у каждого было по три сына. У наследника: Николай (Никки) – будущий Император Николай II, Георгий (умерший в июне 1899 г. в Аббас-Тумане) и Михаил – от брака с принцессой Дагмарой Датской. У великого князя Владимира Александровича от брака с Марией, герцогиней Мекленбург-Шверинской: Кирилл, Борис и Андрей. Это были представители молодого поколения династии. За исключением наследника и его трех сыновей, наиболее близких к трону, остальные мужские представители Императорской семьи стремились сделать карьеру в армии и флоте и соперничали друг с другом. Отсюда – существование в Императорской семье нескольких партий и, несмотря на близкое родство, некоторая взаимная враждебность. Вначале мы, «кавказцы», держались несколько особняком от «северян»: считалось, что мы пользовались особыми привилегиями у нашего дяди – Царя. Мы же обвиняли «северян» в смешном высокомерии. У нас пятерых были свои любимцы и враги. Мы все любили будущего Императора Николая II и его брата Георгия и не доверяли Николаю Николаевичу. Вражда между моим старшим братом Николаем Михайловичем и будущим Главнокомандующим русской армии Николаем Николаевичем – вражда, начавшаяся со дня их первой встречи еще в детские годы, – внесла острую струю раздора в отношения между дружбой к высокому Николаше или к начитанному Николаю Михайловичу.
Хотя я и был новичком в области придворных взаимоотношений, еще задолго до нашей встречи, которая произошла в 1879 году, я начал относиться неприязненно к врагу моего старшего брата. Когда же я его увидел впервые на одном из воскресных семейных обедов в Зимнем дворце, то не нашел причины изменить свое отношение к нему. Все мои родные без исключения сидели за большим столом, уставленным хрусталем и золотою посудой. Император Александр II, мягкость доброй души которого отражалась в его больших, полных нежности глазах, наследник цесаревич – мрачный и властный, с крупным телом, которое делало его значительно старше его тридцати четырех лет; суровый, но изящный великий князь Владимир; великий князь Алексей – общепризнанный повеса Императорской семьи и кумир красавиц Вашингтона, куда он имел обыкновение ездить постоянно; великий князь Сергей, сноб, который отталкивал всех скукой и презрением, написанным на его юном лице; великий князь Павел – самый красивый и самый демократический из всех сыновей Государя.
Четыре Константиновича группировались вокруг своего отца великого князя Константина Николаевича, который из-за его либеральных политических взглядов был очень непопулярен в семье.
И наконец, наш «враг» Николаша. Самый высокий мужчина в Зимнем дворце, и это действительно было так, ибо средний рост мужских представителей династии был шесть футов с лишком. В нем же было без сапог шесть футов пять дюймов, так как даже мой отец выглядел значительно ниже его. В течение всего обеда Николаша сидел так прямо, словно каждую минуту ожидал исполнения национального гимна. Время от времени он бросал холодный взгляд в сторону «кавказцев» и потом быстро опускал глаза, так как мы все, как один, встречали его враждебными взглядами.
