Самому Дрейку вначале также повезло, и он захватил испанское судно, перевозившее золото из Веругуа в Номбре-де-Диос. Шкипер судна, генуэзец, оказался словоохотлив:
— Когда я неделю назад выходил в море, в городе царила паника, вызванная слухами о возможном вашем приходе.
— Хорошо ли защищен город? — поинтересовался Дрейк.
— Город почти не защищен и легко может быть вами взят, но надо поспешить!
Дрейк приказал перегрузить золото с испанского корабля на "Миньон" и, захватив с собой генуэзца, поспешил в Веругуа.
Однако, когда пинаса подошла к входу в гавань, ее обстреляли с берега.
— Я же говорил, что следует спешить! — поджал плечами генуэзский шкипер.
Пришлось ни с чем вернуться назад. Утешением для Дрейка стали немного захваченного золота и новоприобретенный океанский транспорт, который Дрейк немедленно вооружил пушками. Не теряя времени, он направляется попытать счастья к Номбре-де-Диосу. По пути англичане встретили французских пиратов. Капитан французов по имени Тету поведал Дрейку о Варфоломеевской ночи в Париже, когда озверевшие католики вырезали тысячи гугенотов-протестантов. Известие потрясло Дрейка. Капитан Тету решил присоединиться к Дрейку, тот не возражал, так как французы сразу удваивали его силы. Будущую добычу было решено делить поровну. В знак дружбы француз подарил Дрейку дорогую золотую шпагу.
В двадцати милях от Номбре-де-Диоса в бухте Рио-Франциско был высажен десант. Посланные вперед мароны сообщили, что караваны мулов движутся к Номбре-де-Диосу и везут столько золота и серебра, что люди Дрейка не смогут даже все унести. Только вес серебра составляет двадцать пять тони, а кроме того, много золота и драгоценных камней.
Захват караванов на этот раз прошел успешно. Охрана почти не сопротивлялась. В перестрелке был тяжело ранен капитан Тету. Взяв с собой столько золота, сколько можно было унести (на сумму около 80 тысяч испанских песо), англичане и французы закопали остальные сокровища и покинули место схватки. Когда к месту ограбления прискакал отряд испанцев, там уже никого не было. По дороге пришлось оставить с двумя матросами умирающего Тету. Через несколько дней его найдут и убьют испанцы, а захваченный матрос покажет им место, где были зарыты награбленные сокровища.
Утром 4 апреля, подойдя к Рио-Франциско, Дрейк увидел семь испанских пинас, блокировавших берег.
— Все было потеряно! — приуныли англичане с французами. — Очевидно, испанцам удалось захватить наши суда!
— Умереть мы всегда успеем! — заявил Дрейк. — Сейчас же давайте соорудим из поваленных бурей деревьев плот!
— Какой плот, когда все море в испанцах! — кричали матросы.
— На берегу нам все равно смерть, к тому же наши суда, возможно, не захвачены, а просто отошли от берега! А потому мы ночью незаметно проскочим мимо неприятельских пинас и отыщем свои суда.
В отчаянном предприятии вызвались участвовать английский и два французских матроса, да несколько маронов.
Когда плот был спущен на воду, Дрейк ночью вышел в открытое море и спустя каких-то шесть часов нашел свои пинасы. Протянув сотоварищам золотой слиток, он сказал:
— Благодарю Бога, дело сделано!
Ночью пинасы незаметно подошли к берегу, на них погрузили драгоценности. Дрейк не знал, что к этому времени испанцы уже вырыли его золото и серебро, а потому часть людей осталась на берегу, чтобы найти Тету и закопанные сокровища.
Оставленный на берегу отряд встретил одного из французских матросов, оставшихся с Тету, который рассказал о случившемся. Англичанам все же удалось найти кое-что из необнаруженного испанцами, после чего они присоединились к Дрейку. Сдержав слово, Дрейк разделил всю добычу поровну между своими людьми и французами.
Распрощавшись с союзниками, Дрейк на захваченном испанском судне, в сопровождении одной из пинас, направился к устью Магдалены. Ему нужно было еще одно надежное судно для океанского перехода.
Обнаружив у Картахены большой испанский флот, Дрейк не смог удержаться, чтобы не подразнить испанцев. С многометровыми английскими флагами на мачтах он демонстративно продефилировал мимо стоявших на якорях испанцев.
А буквально на следующий день у устья реки Магдалены Дрейк увидел испанское судно, которое и было захвачено после небольшой схватки. Захваченное судно загрузили маисом, курами и свиньями. Испанскую команду отпустили на берег.
Вождю маронов по имени Педро Дрейк вручил золотую шпагу, которую ему подарил капитан Тету. Больше в Вест-Индии Дрейка уже больше ничего не держало, и английские суда взяли курс к родным берегам.
…Спустя 442 дня после начала плавания, 9 августа 1573 года, Фрэнсис Дрейк вернулся в Плимут. Предоставим слово историку: "Было воскресное утро, и в церкви Св. Андрея шла служба. Слух о прибытии Дрейка быстро разлетелся по городу. Молящиеся выбежали из церкви, оставив священника в одиночестве. Они спешили увидеть своих героев. Из семидесяти четырех человек, уходивших с Дрейком в плавание, вернулись сорок. Эти потери были не выше обычных по тем временам".
По возвращении Дрейк доходчиво объяснил королеве, что вся добыча была им "выменяна законным образом у туземцев". Именно так и ответствовала королева на запрос испанского посла, который чуть не задохнулся от ярости. Несмотря на то что Дрейку не удалось полностью осуществить задуманное, в целом экспедиция удалась, и Дрейк вернулся из Вест-Индии весьма состоятельным господином.
— Отныне я не завишу от богатых судовладельцев, — с гордостью заявил он друзьям. — Золото дает мне уверенность в собственных силах.
По возвращении Дрейк купил приличествующий его положению дом в Плимуте и, приобретя два судна, сам стал судовладельцем.
Деньги, как известно, быстро меняют людские привычки. Вот и наш герой, вернувшись домой, быстро полюбил находиться среди изящных и красивых и дорогих вещей и строить себя важным аристократом.
В течение последующих двух лет наш герой занимается налаживанием торговых дел да лечением ран в кругу жены и друзей, не слишком часто выходя в море. По рекомендации Джона Хокинса он поступил на службу к графу Эссексу, которому королева Елизавета поручила усмирение Ирландии. Как судовладелец он занимался в основном перевозкой туда английских солдат.
Впрочем, мысли Дрейка были уже далеко. Надо отметить, что Дрейк к этому времени уже серьезно отличался от подавляющего количества капитанов того времени. К своему капитанству он относился не как к ремеслу, а как к самому высокому искусству. А потому всегда серьезно интересовался книгами по навигации, испытывая прямо патологическое пристрастие к морским картам. На каждом захваченном судне он всегда прежде всего искал карты, компасы, астролябии и, как только их находил, сразу забирал себе. А книгу о кругосветном плавании Магеллана, с которой почти никогда не расставался, знал почти наизусть.
