Советский Союз оценивал результаты Потсдамской конференции весьма положительно, и не только в прессе, где ей были посвящены такие же хвалебные статьи, как Тегеранской и Ялтинской конференциям77. Особенно интересно отметить сделанные в частном порядке комментарии, записанные послом Югославии в Москве: «По мнению Молотова и Вышинского, на конференции можно было видеть, а это видно и по ее результатам, что англичанам и американцам стало ясно, что они потеряли Восточную Европу и Балканы… Молотов говорит, что все время на конференции господствовала хорошая атмосфера, хотя дело доходило до желчной полемики и острых слов. Все старались, чтобы по всем вопросам были приняты компромиссные решения… О Трумэне они говорят, что он довольно культурен, показывает много понимания европейских проблем»78. В своем дневнике Георгий Димитров записал следующее: «Говорил с Молотовым о берлинской конференции, в особенности о решениях, касающихся Болгарии и Балкан. Главным образом, эти решения в нашу пользу. Фактически, эта сфера влияния признана нашей»79. В отчете, переданном в посольства Советского Союза, Молотов писал, что «конференция закончилась с достаточно удовлетворительными результатами для Советского Союза»80.
Сталин и война на Дальнем Востоке
После Потсдамской конференции Сталин сосредоточил все внимание на последней кампании Советского Союза во Второй мировой войне: удару по японским войскам в августе 1945 г. Привлекательной в этой кампании была не только перспектива очередной победы, но и существенное укрепление влияния СССР на Дальнем Востоке81.
Соединенные Штаты начали зондировать вопрос участия Советского Союза в войне на Дальнем Востоке еще в декабре 1941 г., но Сталин до сих пор отвергал эти инициативы американцев, а Рузвельт не настаивал. По отношению к Японии Сталин придерживался политики, основанной на условиях советско-японского пакта о нейтралитете, подписанного в апреле 1941 г., в надежде, что Токио поступит так же. Нападение на Перл-Харбор стало сигналом того, что Япония взяла курс на расширение на юг, и Сталин вполне мог ожидать, что по отношению к советско-германской войне Япония будет сохранять нейтралитет, рассчитывая, что Красная Армия способна остановить и отразить наступление фашистов. Однако глава СССР не мог позволить себе довольствоваться этим. Численность вооруженных сил Японии, размещенных в Маньчжурии и Корее, в период после июня 1941 г. возросла почти до миллиона человек, и с тех пор оставалась практически на этом уровне. Красная Армия могла противопоставить этой потенциальной угрозе размещенные на Дальнем Востоке войска численностью около 700 000 человек. В 1942 г. была учреждена должность заместителя начальника Генштаба по Дальнему Востоку; Ставка регулярно издавала директивы командующим на Дальнем Востоке относительно того, что им следует делать в случае нападения Японии. После побед под Сталинградом и Курском Сталин мог быть вполне уверен в том, что японцы не решатся начать военные действия против Советского Союза. Однако нельзя было исключать и возможность предупреждающего удара по таким целям, как стратегически важный и очень уязвимый дальневосточный порт Владивосток, поэтому Сталину нужно было действовать очень осторожно. В отличие от Рузвельта в 1940–1941 гг., он не делал никаких заявлений о политической солидарности со своими союзниками в военных действиях на Дальнем Востоке. В советской прессе Тихоокеанская война освещалась в тоне сочувствия к союзникам, но и без особой враждебности по отношению к Японии. Единственным значимым отклонением от этой сдержанной позиции стало высказывание Сталина в ноябре 1944 г. в речи, приуроченной к годовщине Октябрьской революции: в ней Сталин называл Японию страной-агрессором. Впрочем, это утверждение было сделано в контексте рассуждения о том, что Лигу Наций после войны должна сменить более эффективная организация по международной безопасности, и Япония не интерпретировала его как признак изменений в политике СССР82. Когда в апреле 1945 г. Советский Союз расторг пакт о нейтралитете с Японией, он всячески постарался уверить японскую сторону, что не имеет по отношению к ней никаких враждебных намерений.
При всем этом, не было никаких сомнений, что Советский Союз при любом удобном случае вступит в войну с Японией. С точки зрения Сталина, Япония представляла собой военную угрозу, уступающую по серьезности лишь Германии, и он неоднократно говорил об этом как в публичных выступлениях, так и в личном общении. Основанием для такой враждебной позиции была длительная история отношений с Японией. Во время Гражданской войны в России Япония направила с целью захвата Сибири огромную армию, и лишь через несколько лет удалось добиться ее окончательного вывода с территории СССР. Вторжение Японии в Маньчжурию в 1931 г. также вызвало серьезную обеспокоенность Москвы – особенно с учетом того, что в Европе в это время приобретали все большее распространение фашизм и нацизм83. Экспансия Японии в Маньчжурии (а чуть позже, в 1937 г., – в Северном Китае) привела к нескольким крупномасштабным вооруженным столкновениям с японскими войсками на спорных участках советско-монгольской и советско-китайской границы84. В 1936 г. Япония подписала с Германией «Антикоминтерновский пакт», и Москва хорошо знала, что в Японии существуют достаточно сильные военно-политические группировки, предпочитающие антикоммунистическую войну вооруженному конфликту с американцами и англичанами. Во время китайско-японской войны Сталин всячески сопротивлялся попыткам лидера китайских националистов, Чан Кайши, вовлечь Советский Союз в конфликт, однако с конца 1930-х гг. СССР был крупным поставщиком оружия в Китай, и эти отношения сохранялись в течение всей Великой Отечественной войны85.
Было очевидно, что США нанесут Японии поражение, однако сама возможность возрождения угрозы со стороны Японии как военной и промышленной державы была достаточно веской причиной для вступления СССР в войну на Дальнем Востоке. Участие Советского Союза в военных действиях могло обеспечить решительное и сокрушительное поражение Японии, укрепить отношения Сталина с его западными союзниками и подготовить почву для участия СССР в подписании дальневосточного мирного соглашения. Что касается конкретных целей, преследуемых Советским Союзом на Дальнем Востоке, они для Сталина были продиктованы как патриотическими чувствами, так и стратегическими интересами. В войне с Японией в 1904–1905 гг. императорская Россия потерпела унизительное поражение и по Портсмутскому соглашению была вынуждена отказаться от портовых объектов и концессионных территорий в Китае, а также уступить Японии южную часть острова Сахалин. В советские времена Москва утратила контроль над Китайско-Восточной железной дорогой, проходившей через Маньчжурию во Владивосток, и оказалась вовлечена в бесконечные споры с Японией по поводу права рыболовства и японских горнодобывающих концессий на Северном Сахалине. В то же время, хотя война с Японией представляла возможность восполнить все эти потери, Сталин пока не формулировал и не выражал официально своих требований. Для Сталина было типично, что его требования назревали и развивались в зависимости от того, с какими инициативами выступали другие стороны.
