В «деле» я ее наблюдал только однажды. Во время визита Горбачева в Италию президент поручил ей принять награду, которую ему вознамерились вручить власти Сицилии, свято хранившей память о том, как в начале века русские моряки спасли значительную часть населения острова во время землетрясения. Собственно, с этим и была связана награда. Меня включили в команду, которая летела на это мероприятие. Самолет был наш, Ту-134, лету до острова всего 1 час. Салон самолета, конечно, был приспособлен не для пассажирских перевозок — представлял собой что-то вроде плацкартного вагона, открытое купе со столиком, два откидных сиденья в коридоре, с откидным же столиком. На этих откидных сиденьях устроились жены президента Италии Ф. Коссиги и премьер-министра Д. Андреотти, уступив купе нам с владыкой Филаретом. Попытки произвести «обмен жилплощади» оказались безуспешными, дамы мило щебетали и не хотели переходить в купе, возможно, их пугал установленный там «нашенский» аппарат спецсвязи — большой, цвета слоновой кости, на вид очень тяжелый, с гербом СССР на пластине, заменяющей наборный диск. Не удалось их зазвать к себе и Раисе Максимовне, из-за чего она переживала и за час полета раза четыре зашла к нам, посмотреть, как себя чувствуют дамы, и поговорить с нами. Почему-то в один из таких заходов я подумал, что наша первая леди переполнена комплексами, чувствует себя не совсем уверенно и, чтобы скрыть эту неуверенность, демонстрирует сверхуверенность и сверхрациональность. Потом, уже после ее смерти, анализируя все, что видел сам, слышал, читал о ней, я пришел к выводу, что принимаемые всеми нами за высокомерие, вельможность, назидательное резонерство черты ее характера и поведения были всего лишь защитной реакцией на окружающую действительность. Она словно страшилась, что вот сейчас у нее что-то отнимут, и выработала такой стереотип поведения, чтобы ни у кого не возникало даже этой мысли — отнять. Влияние ее на Горбачева, видимо, на самом деле было очень сильным, но кто возьмется сказать, положительным оно было или отрицательным, помогало или мешало президенту. Слава богу, мы насмотрелись на руководителей, у которых жен как будто вообще не существовало, но могу твердо сказать, что в таких случаях центром влияния часто оказывалась стенографистка или личный врач. Если президент считал, что в своей жене он имеет еще советчика и друга, так этому надо бы только радоваться и завидовать белой завистью. Но соотечественницы и соотечественники почему-то не радовались, а зависть была чернее ночи…
Два руководителя страны предстали сегодня перед нами в обычном человеческом обличье, как простые люди, на каких бы дачах они ни отдыхали от трудов праведных и неправедных. Боже ты мой, какая разница обнаружилась между двумя личностями! Мы и раньше понимали, что эта разница велика, но все-таки темные занавеси власти не давали разглядеть, насколько велика. Сегодня это открыто и стране, и миру, который, впрочем, уже совсем потерял к этому интерес. Мы видим энергичного, стремительного Горбачева, занятого десятками пусть не таких важных, как ранее, но очень значительных и благородных дел. И разваливающегося буквально на глазах Ельцина. Мы наблюдаем работу острого, активного ума, почти не потускневший интеллектуальный блеск. И все более явный распад личности. Может быть, Бог действительно есть и каждому воздает по делам его?
А ведь на долю Горбачева пришлось куда как больше испытаний и бед, в том числе и личных. Нет, я не имею в виду, что Борис Николаевич, лелея непреходящую обиду за свое изгнание из Политбюро в «простые министры» СССР, с лихвой выместил ее на спасшем его Горбачеве — став всесильным, ужасно обиделся на какое-то критическое замечание своего «гонителя», послал к нему с проверкой светлую личность В. Ф. Ерина и отобрал назад почти все, что сам дал когда-то фонду Горбачева, начиная с автомашины. Это-то Горбачев мог даже и не заметить. Другое важно: ему выпало увидеть погибель или извращение почти всего, что он считал своими достижениями, чем гордился. Плоды его усилий пожал другой человек. Пожал и многое растоптал.
Что сделал Горбачев и что было потом по-ельцински оприходовано в ельцинский багаж? Первое — партия. Горбачев лишил КПСС ее страшной силы, отнял у нее власть, которую передал конституционным органам, и так раздробил казавшийся нерушимым монолит, что обрести прежнее могущество он уже не мог никак. Ельцин издал указ о департизации, забрал в свое распоряжение имущество КПСС. Смелый шаг! Попробовал бы он его сделать хотя бы годом раньше.
Горбачев создал невероятный для режима, который сам же и возглавлял, прецедент: свободные, альтернативные выборы. Да, попытки использовать административный ресурс были, бюрократия встречала в штыки новых кандидатов в законодатели и политики. Но миллионы долларов в избирательной компании еще не крутились, кандидатов не полоскали в помоях, средства массовой информации были доступны и бесплатны для тех, кто вышел на состязание за депутатский мандат. Ельцин низвел законодательный орган до положения, когда его стали воспринимать как сборище крикливых недоумков, а выборы сделал базаром, на котором все продается и покупается, на котором остался лишь один избиратель — деньги.
Горбачев постоянно стремился вовлечь народ в политику, открыть ему возможность собственного выбора, разрушить для этого систему пропаганды, которая, в общем-то, могла сделать его неуязвимым. Он утвердил политику гласности, не оплачивая ее государственными дотациями, обеспечил почти равноценное звучание голосов общества и власти. Ельцин просто выкинул народ из политики, сделав его объектом манипуляций политтехнологов, прервал диалог власти и общества. Средства массовой информации стали объектом купли и продажи не только как некая собственность, но прежде всего как средства массовой психологической обработки народа. Свободу слова, о которой он столько говорил, он сделал лишь ширмой, за которой развернута торговля словом.
Горбачев приложил безмерные усилия, чтобы, реформируя страну, сохранить ее целостность. Он понимал, что в раздробленной, в разбитой на куски стране не до реформ — выжить бы народу, самоопределиться, понять, что делать дальше, куда плыть. Ельцин разгромил страну под свои крики о реформах, а сами реформы осуществил как практическое приложение экономического экстремизма или бандитизма, кому как больше нравится. Сначала он отнял все у граждан России, начав грабительский «шок без терапии». Затем отнял все у самой России посредством небывалой «прихватизации».
Все проблемы, которые пытался решить Ельцин, были известны и изучались и при Горбачеве. Все методы решений, которые он применил, обсуждались многократно и были отвергнуты именно по той причине, что слишком тяжелы они будут для народа, эффект их слишком сомнителен, стране непосильна четвертая революция за столетие. Ельцин все это не принял во внимание, и губительные результаты его политики мы еще только начинаем ощущать и понимать.
