— Владимир, это все — уходящее. Не станет нашего поколения, и это все пропадет.
Наверное, он был прав. Мы пили кофе и думали, что за один день посетили два музея: в институте и в этом доме.
Венеция — шкатулка с сюрпризами. И первый сюрприз, конечно, то, что она построена на воде. Кому пришло первому в голову превратить восемнадцать небольших островов и сто шестьдесят узких проливов между ними в прекрасный город, соединив все его части тремя с половиной сотнями мостов? С XIII века и до сих пор город мало изменился, лишь вместо примитивных деревянных мостов сооружены каменные.
Задолго до христианской эры предки венецианцев, которые звали себя «венето», скрывалось от вражеских нашествий на островах мелкой лагуны в северной Адриатике. Римский историк Тит Ливий писал, что в 302 году до н. э. эти люди уже сумели отразить натиск флота царя Спарты. Но главное их достижение было в том, что они научились вбивать в подводный грунт деревянные столбы, укрепляли ими берега и делали из них фундаменты для своих домов и церквей. На таких столбах построены и до сих пор стоят многие палаццо Венеции. Постепенно город разрастался, становясь приманкой для сильных соседей — Ломбардии с севера и Византии с юга. Но маленькая Венеция всегда умела за себя постоять. Благодаря победам в той неравной борьбе она укрепилась, разбогатела и с XIII до XVIII век была культурным центром побережья Средиземного моря. Этому способствовала еще одна особенность: с самого начала Венеция была республикой, ею управлял не монарх, а выборный совет из богатых купцов во главе с дожем, тоже купцом, — прообраз капиталистического устройства общества.
Подтверждением служит венецианский Арсенал — самая большая военно-морская база древности. Перевод арабского корня Dar sina’a — Дом строения. Здесь в XIV в. организована первая в мире поточная линия: 16 000 работников строили корабль всего за 12 часов. Данте был так поражен устройством работ, что описал его в своей «Божественной комедии». В 1597 году за два месяца изготовили и спустили на воду сто военных кораблей, призванных отражать набеги турецкого флота. Весь мир был так поражен, что слово «арсенал» перешло в 14 языков.
Мы поселились в небольшой гостинице возле центральной площади Сан Марко. Окна просторной комнаты на втором этаже выходили прямо на узкий канал Rio del Mondo Nuovo. Когда мы бывали дома, могли видеть проплывающие под окнами гондолы и слышать песни гондольеров. Но дома мы бывали редко.
Мы хотели оживить в памяти то, что видели в первый свой приезд, и стремились увидеть новое. А нового — как ни странно — так много! В Венецию приезжают сорок миллионов туристов в год, большинство — на один-два дня. И все хотят покупать, глазеть и есть-есть-есть. Я хорошо помнил город и освежил память с помощью путеводителя, так что мы почти всегда умело обходили толпу стороной.
Самые красивые дворцы выстроились вдоль Большого канала. Мы несколько раз проплыли по нему. Нас поражало, насколько этот маленький город (всего 7,5 квадратного километра) насыщен искусством и музыкой. Как и в Риме, каждую церковь здесь украшают картины величайших мастеров — Тициана, Беллини, Веронезе, Тинторетто, Каналетто — и скульптуры Кановы. Но Венеция — это еще и музыка Вивальди. Он родился и прожил здесь большую часть жизни. Венеция долго была музыкальной столицей Европы, пока в XVIII веке не уступила первенство Вене. Мы обошли все места, связанные с жизнью Вивальди, а вечером были на концерте в церкви Евангелиста. Музыку Вивальди, Тартини и Альбинони играл камерный ансамбль в костюмах той эпохи. Как будто сам «рыжий монах» Антонио Вивальди играл для нас с Ириной.
Много лет я наблюдал, какие перемены происходили в Америке с иммигрантами из России. Те из них, кто не замыкал свою жизнь в узких русскоязычных рамках, а приспосабливался к новым условиям, — у тех быстро менялась и психология. После нескольких первых лет адаптации они постепенно американизировались (как мы с Ириной). Но и в самой американизации было много разных граней — ярких и тусклых, радостных и трагических. Я описал в первой книге воспоминаний историю самоубийства молодой красавицы Тани, которая в Америке стала наркоманкой и проституткой. Подобных трагедий на моих глазах разыгралось несколько, и одна из них произвела на меня особенно сильное впечатление.
В начале 1970-х советским евреям был официально разрешен выезд в Израиль, в обмен на закупку американского зерна, вследствие так называемой «поправки Джексона — Вэника». Но подавшие заявления о выезде очень часто получали отказ. Из них образовалась большая группа так называемых отказников. И не то чтобы эти люди нужны были советской власти — она лишала их работы и всячески унижала. Отказники искали пути вырваться. Один из путей — помощь их жен: отказники формально расходились с женами, те выезжали за границу и будоражили общественное мнение всего мира, привлекая на свою сторону американских и европейских политиков и звезд мировой науки и. культуры, сенаторов и дипломатов. Иногда это помогало. Женщины те были настоящими героинями, достойными прославления, как и жены декабристов. Авиталь Щаранская, жена Натана (Анатолия) Щаранского, теперешнего министра Израиля, десять лет обивала пороги всех президентов и премьер-министров и вызволила своего мужа из советской тюрьмы. И она была не единственная.
В 1972 году весь мир узнал, что тридцатилетняя иммигрантка Рая Дузман поставила палатку перед зданием ООН в Нью-Йорке и объявила голодовку, добиваясь, чтобы ее мужу Давиду разрешили выезд в Израиль. Рая голодала две недели — это был подвиг. Решимость Раи, благородство ее поступка подействовали на влиятельных людей Америки: ее пригласили выступить в Конгрессе США. Рая добилась своего: через год Давида выпустили, и они поселились в Израиле. Можно себе представить их общую радость и его благодарность жене. Вскоре он сделал свое крупное открытие в молекулярной биологии, которое не мог или не хотел делать в России, и получил за это много денег. Рая продолжала участвовать в вызволении других евреев из России. Но через несколько лет отношения между супругами начали портиться. Давида раздражало властолюбие Раи и неожиданно проснувшаяся в ней любовь к деньгам. У него появилась любовница израильтянка…
На этом закончилась первая часть истории — героическая. Началась вторая часть — сугубо американская.
В 1978 году, когда я с семьей приехал в Америку, Давид получил приглашение от видного американского ученого, нобелевского лауреата, работать в его лаборатории под Нью-Йорком. Дузманы переехали, Давид сделал еще несколько открытий, они разбогатели. Давид основал собственную коммерческую лабораторию электрохимии, в которой Рая работала по своей профессии биолога.
