Тем, что Державин был, прежде всего, «служилым человеком», с ранней молодости и почти до гробовой доски, обусловлены и сила, и слабость Державина, как поэта. Начать с того, что он был безграмотен (известен отзыв Пушкина о нем, как о «варваре», не знавшем родного языка). Опять напрашивается сравнение с Бенвенуто Челлини. Знаменитый филолог Фосслер говорит, что бесчисленные и грубейшие «ошибки» Челлини против грамматики составляют секрет неподражаемой силы, выразительности, индивидуальности его прозы{92}. В сущности, то же самое говорит Ходасевич о поэтическом языке Державина. Пушкин утверждал, что Державина следовало бы перевести на какой-нибудь иностранный язык: тогда бы выяснилось его истинное достоинство как поэта *. В этом Пушкин был неправ. Благодаря своей безграмотности Державин и создал свой собственный, единственный, неподражаемый по дикости, но и по могучей выразительности поэтический стиль. Во времена Державина уже существовала русская литература, как особая организованная сфера культурной деятельности, слагался общий литературный язык, уже существовали литераторы, для которых литература если не была профессией, то была главным жизненным делом. Существовали литературные школы и направления. Державин был «дикий». Если односторонне и преувеличенно мнение Пушкина, что он не знал родного языка (к простонародной языковой стихии он был, во всяком случае, столь же близок, как Челлини), то он не знал того языка, под воздействием которого тогда формировался русский литературный, — французского. Он грубо и дерзко ломал слагавшиеся каноны литературной речи. Он был признан современниками как величайший поэт, но его поэзия оставалась как-то «вне литературы». Державин не примыкал ни к какой школе и сам не создал школы. Его творчество было все в «пиитическом восторге». Элемент «художества», мастерства, артистичности отсутствовал в нем совершенно.
Очень тонко, с большим знанием дела и с такою же глубиной сочувственного понимания, с каким изобразил он отношения Державина к Фелице, к обеим женам и друзьям, характеризует Ходасевич тогдашних литераторов, литературные направления и благодушно нейтральное отношение к ним Державина.
Я позволю себе лишь одно, несущественное, критическое замечание. Мне кажется, что автор не вполне справедлив к Шишкову. Все, что он говорит о «старце», совершенно верно, но он не сказал всего. Шишков был невеждой в истории языка, путал славянский с русским, сочинял курьезнейшие этимологии, но вместе с тем он был замечательным семасиологом. Его замечания о перерождениях смысла слов, его словарные сопоставления различных языков с этой точки зрения подчас необыкновенно удачны и ценны. Семантика, как наука, тогда еще отсутствовала, и в этой области Шишков далеко опередил свое время.
<1931>
В настоящее издание вошли работы В. Ф. Ходасевича, посвященные «допушкинскому» периоду русской истории и литературы. За пределами книги остались статьи Ходасевича «Дмитриев» («Возрождение», 1937, № 4103), «Капнист» («Возрождение», 1934, № 3298), «Богданович» («Возрождение», 1939, № 4164). Последняя является переработкой раннего предисловия поэта к изданию «Душеньки» И. Ф. Богдановича (М., 1912). Кроме того, в качестве приложений публикуются также основные работы о Державине русской критики начала XX в. и лучшая из рецензий на книгу Ходасевича, принадлежащая перу П. М. Бицилли. Составитель считает своим приятным долгом принести глубокую благодарность Н. А. Богомолову и Р. Д. Тименчику, оказавшим ему неоценимую помощь в работе.
К работе над «Державиным» Ходасевич приступил 21 января 1929 г., а завершил ее в январе 1931 г. Небольшие фрагменты книги печатались в газете «Возрождение» (1929, №№ 1433, 1591; 1930, №№ 1680, 1745, 1836). В обширных выдержках «Державин» был напечатан в «Современных записках» 1929–1930 гг. (ч. XXVIII–XLIII). Отдельное издание книги вышло в 1931 г. в Париже в изд. «Современных записок» и было встречено доброжелательными рецензиями П. Муратова («Возрождение», 1931, № 2137), А. Кизеветтера («Руль», 1931, № 3150), Р. Словцова («Последние нввости», 1931, № 3662), П. Бицилли, М. Алданова («Современные записки», 1931, № 46), А. Левинсона (Je suis partout, 1931, Mai 30).
В 1975 г. репринт «Державина» был издан в Мюнхене с содержательным предасловием Дж. Малмстеда «The Historical sense and Hodasevic's Derzhavin» («Чувство истории и „Державин“ Ходасевича»). В СССР небольшие отрывки были изданы в журнале «Наука и жизнь» (1987, № 9–10).
По обстоятельствам работы Ходасевича круг источников, находившихся в его распоряжении, был крайне ограничен. Основным подспорьем служили биографу, естественно, девятитомные «Сочинения Державина» (Спб, 1864–1883), прежде всего, «Записки» поэта (т. VI), его двусторонняя переписка (т. V–VI), «Объяснения» на свои стихотворения (т. III) и сами стихотворения (т. I–III). Подавляющее большинство цитат и данных из других источников заимствовано Ходасевичем из «Жизни Державина» Я. К. Грота (Соч., т. VIII). Для характеристики отдельных этапов биографии своего героя Ходасевич также использовал мемуары: «Взгляд на мою жизнь» И. И. Дмитриева (М., 1866), «Записки» С. П. Жихарева (М., 1890), «Семейная хроника и воспоминания» С. Т. Аксакова (Пб., 1870), «Историю Пугачева» А. С. Пушкина, труды Р. К. Шильдера «Император Павел Первый» (Пб., 1901) и «Император Александр I» (т. II–III, Пб, 1897), Я. К. Грота «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники» (Пб., 1899).
«Мы (…) не делаем сносок, так как иначе пришлось бы делать их едва ли не к каждой строке», — писал Ходасевич, предваряя издание. Учитывая ограниченный объем примечаний, комментатор также, за несколькими исключениями, не указывает источников цитат, которые могут быть отысканы в одном из вышеперечисленных изданий и без труда прослежены до первоисточника. Цель нижеследующих комментариев — исправить некоторые незначительные неточности, допущенные автором, и уточнить отдельные факты, им сообщаемые.
См. далее.
О времени и обстоятельствах работы Ходасевича над жизнеописанием Павла см. вступ. статью.
Начало XX века — время резкого подъема интереса исследователей, писателей и издателей к павловской теме, стимулированного снятием цензурных запретов с публикаций о перевороте 1801 г. — частичного в 1901 г. и полного после революции 1905 г. В это время выходят в свет такие работы отечественных и иностранных ученых, как Шильцер Н. К. «Император Павел Первый» (Пб., 1901), Шумигорсхий Е. С. «Император Павел I» (Пб., 1907), Брикнер А. Г. «Смерть Павла I» (Пб., 1907 с предисловием М. Н. Семевского), Шиман Т., Брикнер А. Г. «Смерть Павла I» (М., 1909), Моран П. «Павел I до восшествия на престол» (М., 1912) и др., появляется подцензурная публикация русского перевода «Записок Екатерины II» (Пб., 1907). Кроме перечисленных изданий, Ходасевич использовал в своей работе книги Д. Ф. Кобеко «Цесаревич Павел Петрович» (Пб., 1887), А. Г. Брикнера «История Екатерины II» (ч I–V, Пб., 1885), «Записки» С. Порошика (Пб., 1881) и «Памятник прошедших времен, или Краткие исторические записки» А. Г. Болотова (Пб., 1875). Основным источником для повествования о жизни Павла — наследника престола была для Ходасевича книга Д. Ф. Кобеко, о жизни н смерти Павла-императора — книга Е. С. Шумигорского. Особая тема — сопоставление замысла Ходасевича с пьесой Д. С. Мережковского «Павел I» (1908).
