Фермер хочет жить так же хорошо, как человек, занятый в промышленности, а ферма при современных способах организации не обеспечивает такой жизни. Ферма никогда не обеспечивала такой жизни, и только немногим удавалось на сельском хозяйстве наживать капиталы. На первый взгляд это как будто стоит в противоречии с фактами. Фермеры, возделывавшие какую-либо одну культуру, никогда не получали больших доходов. Они начинали дело на девственной почве и, продавая урожай, продавали, в сущности, плодородие земли, т. е. продавали свой основной капитал. Наиболее крупные суммы они выручали за продажу ферм, оцененных по приносимым ими урожаям. Но каждый последующий покупатель покупал меньшую ценность, чем его предшественник, хотя он и платил за землю более высокую цену. С каждым годом обрабатываемая земля становится все менее и менее плодородной. В настоящее время цена земли так высока и налоги так велики, что земля не может обеспечивать заранее определенных доходов. Современное земледелие является скорее извлечением богатств, чем сельским хозяйством, так как оно сводится к хищническому расточению естественных ресурсов. Такое сельское хозяйство невыгодно для страны, и в старых земледельческих штатах имеется сейчас немалое число покинутых ферм, подобно тому как в нефтяных штатах сплошь и рядом встречаются брошенные нефтяные разработки. Раньше средний фермер, ведущий хозяйство с правильным севооборотом и держащий небольшой живой инвентарь, по-видимому, получал некоторую прибыль, между тем как теперь он уверяет, что при существующих ценах на рабочие руки он не в состоянии свести концы с концами. При этом надо заметить, что сельскохозяйственные рабочие оплачиваются гораздо ниже промышленных рабочих и выполняют гораздо более тяжелую работу.
Но было ли когда-нибудь время, когда фермеры наживали капиталы? Правда, земля росла в цене и приносила ему барыш при продаже; иногда эту добавочную ценность фермер реализовал в виде ипотеки. Но фермер жил очень экономно, и те фермеры, которые, по их мнению, составили себе состояние, достигли этого только тем, что они сберегали каждый грош, отрывая его от заработка своей семьи. Даже и относительно тех ферм, которые считаются доходными, трудно сказать, получался ли приносимый ими доход за счет продажи сельскохозяйственных продуктов или за счет продажи живого инвентаря. При подсчитывании сельскохозяйственных прибылей мы не можем принимать в расчет военные цены; как бы то ни было, цены эти не были очень выгодны, ибо военные доллары имели небольшую покупательную силу. До войны деньги наживались путем эксплуатации девственной почвы, но за исключением такого рода операций и прибылей, даваемых возросшей ценой земли, приносимые сельским хозяйством прибыли вряд ли равнялись заработной плате чернорабочих за тот же самый период.
Можно ли исправить это положение? Фермеры утверждают, что им приходится слишком много платить за покупаемые ими вещи и что сельскохозяйственные цены не соответствуют ценам продуктов промышленности. В то же время, как они заявляют, несмотря на низкий уровень сельскохозяйственных цен для производителя, цены эти оказываются высокими для потребителя. Однако сомнительно, чтобы фермер стал получать прибыли даже при понижении цен промышленных товаров и при сокращении издержек распределения. Никакие изменения в области распределения не уравняют заработок фермеров с заработком в промышленности, и при настоящих способах ведения сельского хозяйства одинаковое количество энергии даст больше денег в промышленности, чем в земледелии.
Сельскохозяйственная проблема не сводится и к проблеме сбыта. Теперь фермеру рекомендуют реорганизацию сбыта и считают ее столь же настоятельной, как мероприятия финансового характера. Но ведь до сбыта продукт должен быть произведен, и какого бы уменья ни достиг фермер в сбытовых операциях, он тем самым еще не станет хорошим фермером. Центральные проблемы сельского хозяйства связаны с обработкой земли под хлеб, фрукты и овощи или с добыванием молочных продуктов. Если земля дает 10 бушелей пшеницы на акр, то никакие способы сбыта не поставят владельца этой земли в одинаковые условия с фермером, получающим 30 бушелей с акра.
Конечно, сбыт сельскохозяйственных продуктов может быть в большой степени усовершенствован, но это даст результаты лишь в том случае, если улучшится само производство. Правильно поставленное предприятие всегда начинает с производства, и раз производство ведется рационально, организация сбыта неизбежно улучшится, так как давление продукции неминуемо вызовет лучшие методы распределения. Сбыт лишь доводит до потребителя продукты производства, и потому, если распределение оказывается очень плохим, исследование причин подобного состояния нужно начать с производства.
Приглядимся ближе к сельскому хозяйству. Прежде всего нас поражает там огромное количество ненужного труда. Полмесяца или, самое большее, месяц фермер посвящает сельскохозяйственному производству, все же остальное время он ухаживает за скотом или выполняет мелкие работы.
Общепризнано, что хорошая ферма должна держать стадо скота, но фермер, не специализировавшийся на этом деле, не в состоянии держать более 25 коров, а по большей части он имеет их не более полдюжины. Он не может содержать их в чистоте, а это плохо и для него, и для публики. Коров приходится доить руками, а это и грязно, и неэкономно. Молоко приходится каждый день перевозить к месту продажи, и это также неэкономная трата сил, потому что фермер не может собрать достаточно большой груз. Можно, правда, завести коммунальный грузовик, забирающий молоко с нескольких ферм. Это до некоторой степени является улучшением, но небольшим, потому что на самом деле для молока вовсе не требуется так много перевозок. Если бы 10 или 20 фермеров, живущих по соседству, держали свои стада сообща, то было бы возможно построить гигиеничное и удовлетворяющее современным требованиям здание для выполнения всех связанных с молочным делом операций сообразно рациональным промышленным принципам. При таких условиях можно было бы кормить, доить и чистить коров машинами, затрачивая минимум человеческого труда. Но люди так долго занимались скотоводством, что они привыкли только к одним определенным способам ухода за скотом; между тем при организации крупной молочной фермы и отказе от традиций могла бы быть использована электрическая сила и почти все операции выполнялись бы машинами.
Наша молочная ферма в Дирборне поставлена совершенно так же, как мы поставили бы дело на заводе. Ферма помещается в железобетонном здании, поддерживаемом в абсолютной чистоте; коровы также поддерживаются в чистоте, и их моют каждый день. Обмывание, доение, кормление и вообще все, связанное с уходом за скотом, выполняется машинами. На ферме работает такое число людей, которое при обычных условиях требовалось бы для стада в 25 коров. Этим рабочим мы платим наш обычный минимум, и работают они только 8 часов. Управление фермой поставлено так рационально, что мы в состоянии платить им хорошую плату.
