Все с нетерпением ждали начала стрельбы. И вот последовала команда: «Орудие!» Грянул выстрел. Газовая струя из канала ствола взметнула облако пыли перед танком. Тотчас же вслед за грохотом выстрела послышался короткий характерный щелчок: снаряд попал в щит. Но в какое место?
Словно бы выстрел нашей пушки стал сигналом стартового пистолета, все сорвались с места и кинулись к щиту. Этот массовый забег на дистанцию 500 метров выиграла молодежь. Снаряд попал в щит правее и ниже перекрестия «яблочка». Объяснялось это тем, что снаряд во время полета закручивается слева направо. Ввели поправку в прицел. Выстрел — и снова забег конструкторов и наблюдателей к щиту. На этот раз попадание более точное. После пристрелки провели стрельбу десятью снарядами, замерили координаты каждой пробоины, результаты занесли в журнал и передали для подсчета вероятных отклонений по вертикали и по горизонтали. Но уже и так было видно, что кучность новой танковой пушки высока. Это подтвердила и проверка стрельбой по щиту с дистанции 1000 метров.
Конструкторов интересовало не только рассеивание, но и работа материальной части пушки. Орудие не подвело.
Кучность нашей Ф-34 оказалась выше, чем у дивизионной пушки с той же баллистикой. Объяснение этому: конструкция танковой пушки значительно жестче, чем дивизионной.
Высокая кучность боя и безотказность работы всех агрегатов пушки как бы предопределили ход испытаний. Проверка на скорострельность также дала высокие результаты: около 15 выстрелов в минуту с исправлением наводки. Это — важный показатель для танковой пушки. Танковую дуэль выиграет тот, кто успеет раньше подбить противника. Попадание с первого выстрела маловероятно. Следовательно, нужно успеть исправить наводку и дать второй, решающий выстрел, а если нужно третий и четвертый. Исход дуэли решается в считанные секунды. Скорострельность не возмещается никакими иными достоинствами орудия.
Этот вид стрельбы, проходивший в довольно высоком темпе, выявил и несомненное преимущество новой танковой пушки перед ее предшественницей Ф-32: Петр Федорович Муравьев позаботился о максимально удобном обслуживании орудия, памятуя свой горький опыт. Причем при постановке пушки в более просторное боевое отделение среднего танка обслуживание должно было стать еще удобнее.
После того как накопились настрел и километраж возки, пушку доставили на завод для разборки и проверки. Под руководством Мигунова слесари вынули пушку из боевого отделения танка, разобрали по агрегатам. Вмиг не стало пушки, а затем и агрегатов — бесчисленное множество неразборных узлов и отдельных деталей. Внимательный осмотр показал, что детали поработали хорошо и не претерпели никаких изменений. Все, кроме коренного вала с шестерней подъемного механизма. Его скрутило. Константин Константинович Ренне, как увидел вал, так и ахнул: для дальнейшей службы деталь негодна. И кстати, деталь силовая весьма ответственная. Этим же вечером между Ренне и Шишкиным, который проектировал подъемный механизм, состоялся разговор:
— Как же это могло случиться, когда запасы прочности у коренного вала большие? — спросил сам себя Шишкин, едва оправившись от неприятного изумления.
— Саша, — сказал Константин Константинович, — при какой нагрузке они большие?
— При выстреле.
— А при движении какие? — спросил Ренне.
— При движении подъемный механизм выключается стопором по-походному.
— А если его забыли выключить?
— Тогда…
Что «тогда», было ясно без слов: деталь испытывала напряжения, превышающие ее прочность, а при движении танка, особенно по пересеченной местности, пушку «болтает» прямо-таки немилосердно. Как выяснилось, экипаж при движении забыл закрепить пушку по-походному. Это и привело к деформации вала. Для нас же это послужило сигналом, что конструкция продумана не до конца. В самом деле, если экипаж забыл закрепить пушку на испытаниях, то не исключено повторение такой же ошибки и в боевых условиях. У танкистов во время боя хватает и других забот, кроме того, что смотреть, включен или выключен стопор. Пушка при всех условиях должна быть проста в обращении и надежна в работе. Ошибка помогла нам выявить слабое место конструкции: нужно обойтись без включения и выключения стопора. Решили так усилить коренной вал, чтобы он выдерживал все нагрузки не только при стрельбе, но и при движении. Задание на упрочнение вала дали Шишкину. Пока он вел конструктивную доработку, по эскизу запустили вал в изготовление, по мере выявления контуров вели механическую обработку. К утру чертежи были готовы, и опытному цеху осталось лишь нарезать зубья шестерни. Дефект задержал испытания всего на сутки.
Я не преминул обратить внимание на то, что изготовление вала одновременно и параллельно с его конструктивной разработкой еще раз продемонстрировало преимущества скоростного метода.
Испытания продолжались.
Выстрелы на финской границе. Цель — доты. Новый союзник конструктор А. А. Морозов. Знакомство с «тридцатьчетверкой». Владимир Давыдович Грендаль. Снова препятствия: «В решении правительства пушка Ф-34 не значится». Рискованное решение: в валовое производство — без разрешения. Пушка воюет, а на вооружение не принята. Развязка.
Первые выстрелы нашей новой танковой пушки на заводском полигоне по времени почти совпадали с треском винтовочных выстрелов, автоматных и пулеметных очередей, прозвучавших в последних числах ноября 1939 года возле селения Майнила на советско-финляндской границе, где с финской стороны был открыт огонь по нашим пограничникам. Началась война. Она наложила отпечаток и на характер заводских испытаний Ф-34.
С особенной пристальностью проверял Горохов наше орудие стрельбой по железобетонным надолбам — противотанковым заграждениям, широко применявшимся, как было известно, для укрепления линии Маннергейма. У танка только одно средство проложить себе путь через полосу этих железобетонных «ежей» — пушка. Как только танк установили на огневую позицию, Василий Иванович занял место наводчика и по команде открыл огонь с дистанции 500 метров. Первый снаряд лег очень близко от надолба. Со второго — попадание. Третий снаряд разрушил второй надолб. Четвертый выстрел не достиг цели, а пятый снаряд, разрушив третий надолб, открыл танку проход в железобетонном заслоне. Пять снарядов на три надолба — результат очень высокий. С дистанции 750 и 1000 метров также был достигнут большой эффект в стрельбе по надолбам. Начальник войскового полигона, а также Огурцов, Соркин и сам Василий Иванович Горохов дали очень высокую оценку результатам стрельбы.
