Не то чтобы фюрер вовсе отвергал идею создания тыловых оборонительных рубежей. Просто он сознавал, что для их оборудования требуется время, которое надо выиграть за счет «фанатического упорства» обороняющихся войск. Еще 6 декабря на совещании с руководством сухопутных сил Гитлер подчеркнул:
«Принципиально нет никаких сомнений и колебаний в отношении сокращения линии фронта. Однако сначала нужно подготовить этот новый рубеж, отрыть стрелковые окопы, установить печи и т. д.». Генерал Гюнтер Блюмментрит, бывший начальник штаба 4-й армии группы «Центр», впоследствии не без оснований утверждал, что «стоп-приказ» Гитлера спас немецкие войска под Москвой от катастрофы: «Его фанатичный приказ, обязывающий войска стойко драться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона. Дивизии не разрешалось отступать больше чем на 5-10 километров за одну ночь. Большего нельзя было и требовать от войск и гужевого транспорта в тех невероятно тяжелых условиях. Так как все дороги были занесены снегом, отступать приходилось по открытой местности. После нескольких ночей такого отступления солдаты настолько изнемогали, что, останавливаясь, просто ложились на снег и замерзали. В тылу не было заранее подготовленных позиций, куда войска могли бы отойти… Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад». При этом жесткая оборона сочеталась с организованным отходом по мере создания тыловых оборонительных рубежей. Гитлер отход санкционировал, но одновременно использовал его как предлог для замены командующих на Востоке. В декабре 41-го и январе 42-го были смещены командующие всех трех групп армий фельдмаршалы фон Рундштедт, фон Бок и фон Лееб, а также многие командующие армиями, включая Гудериана, Гёпнера, Штрауса, Штюльпнагеля и Вейхса».
Немцам в основном удалось сохранить целостность Восточного фронта, где особенно сильное давление вермахт испытывал на центральном участке Потери в людях при отступлении оказались сравнительно небольшими. Если в ноябре 41-го безвозвратные потери германских сухопутных сил составили 32 800 человек, то в декабре — 49 453. Жуков, однако, считал, что только за первые пять дней контрнаступления немецкие армии, противостоявшие Западному фронту, убитыми потеряли 85 тысяч человек, почти вдвое больше, чем вся германская Восточная армия понесла безвозвратных потерь за целый декабрь.
Тут и комментировать нечего.
В первой половине ноября активность на фронте была невысокой из-за распутицы. В октябре же, когда начался «Тайфун», немецкие потери убитыми и пропавшими без вести достигали 44 300 человек и были всего на 5 тысяч меньше декабрьских. Также и общие потери германской армии на Востоке погибшими, пленными, ранеными и больными в декабре лишь немного превысили ноябрьский уровень, но были значительно ниже октябрьского. В период с начала октября и до 6 ноября они составили 131 079 человек, с 7 ноября до 10 декабря — 88 921 человека, а с 11 декабря 41-го по 10 января 42-го — 92 313 человек. Превышение же безвозвратных потерь в декабре по сравнению с октябрем было достигнуто за счет резкого увеличения числа пленных: количество пропавших без вести возросло с 1 900 до 40 453.
Вот потери в боевой технике у вермахта были значительны. Приходилось бросать оставшиеся без горючего и застрявшие в снегах танки и орудия. За декабрь потери в танках составили 440 машин, за январь — еще 511. (Жуков, правда, сообщал в Ставку, что только в период с 6 по 10 декабря войска фронта захватили 386 танков противника и уничтожили еще 271, но в эти цифры, кажется, не верил и он сам). Однако до рекордного ноябрьского уровня в 1478 машин было очень далеко. Тогда на потери танков сильно влияла распутица, и, кроме того, немецкие танковые группы часто вынуждены были атаковать без поддержки далеко отставшей пехоты, как это было, например, у разъезда Дубосеково. За два последних месяца 41-го года вермахт, главным образом под Москвой, потерял на 106 танков больше, чем за предшествовавшие четыре с лишним месяца войны Танковые клинья группы армий «Центр» были обескровлены усилиями армий Жукова и Конева.
В ходе контрнаступления советские войска понесли очень большие потери. Один Калининский фронт, далеко не самый многочисленный, в декабре потерял, даже по заниженным данным армейских донесений, более 60 тысяч убитыми, ранеными, пленными и больными — всего в полтора раза меньше, чем германские войска потеряли за тот же период на всем Восточном фронте. Скольких же бойцов и командиров лишился самый сильный Западный фронт Жукова и Красная Армия в целом, подумать страшно. Только одна 323-я стрелковая дивизия 10-й армии Западного фронта за три дня боев, с 17 по 19 декабря 1941 года, потеряла 4 138 человек, в том числе 1 696 — погибшими и пропавшими без вести Это дает средний ежедневный уровень потерь в 1 346 человек, в том числе безвозвратных — в 565 человек Вся германская Восточная армия, насчитывавшая более 150 дивизий, за период с 11 по 31 декабря 1941 года включительно имела средний ежедневный уровень потерь лишь немногим больший. В день немцы теряли 2 658 человек, в том числе только 686 — безвозвратно.
Это просто потрясает! Одна наша дивизия теряла столько же, сколько 150 немецких. Даже если допустить, что не все германские соединения за последние три недели декабря 41-го года ежедневно были в бою, даже если предположить, что потери 323-й стрелковой дивизии в трехдневных боях были почему-то уникально велики, разница слишком бросается в глаза и не может быть объяснена статистическими погрешностями. Тут надо говорить о погрешностях социальных, коренных пороках советского способа ведения войны.
Очевидно, что потери Красной Армии превосходили потери вермахта в десятки раз, и особенно велик был вклад в них руководимого Жуковым Западного фронта. И это через полгода после начала войны, когда о внезапности германского нападения и связанных с этим преимуществах говорить уже не приходилось. Наоборот, свежие, по-зимнему обмундированные и хорошо вооруженные сибирские дивизии атаковали вконец измотанные германские войска, замерзавшие без зимней одежды и испытывавшие нехватку горючего и боеприпасов.
29 января 1942 года Георгий Константинович доносил в Ставку, что за декабрь и первую половину января войска фронта потеряли 276 206 человек, в том числе 55 166 человек убитыми, в два с половиной раза больше, чем вся германская сухопутная армия на Востоке, потерявшая с 10 декабря по 20 января 111 550 человек. Соотношение же по убитым неожиданно оказывается более благоприятным для Западного фронта, поскольку немецкие безвозвратные потери в указанный период достигли 29 826 человек и были меньше потерь Западного фронта лишь в 1,8 раза. Здесь, по всей вероятности, сказался недоучет безвозвратных потерь в Красной Армии.
