В самом начале 1930-х годов на манеже Ленинградского цирка впервые появился вечно спешащий бухгалтер. Им был коверный Павел Алексеев, в мешковатом костюме, с портфелем в руке. Этот забавный персонаж пользовался в Ленинграде огромной популярностью.
Когда в Ленинграде Никулин встретился со своими дорогими однополчанами, Ефимом Лейбовичем и Михаилом Факторовичем — они приходили в цирк на представление, — им не понравилось. Друзья говорили, что в армии, когда они давали самодеятельные концерты для бойцов, все репризы и номера были остроумнее и смешнее. «Ты был живым, а здесь всё не то», — сказал Лейбович…
Реприза со стулом выглядела так: Шуйдин выходит на манеж со стулом, ставит себе на лоб его спинку и балансирует им. По ходу репризы стул падает и больно бьет Шуйдина. Публика смеется, а якобы рассерженный этим смехом Шуйдин хватает стул, бежит к барьеру, размахивается и делает вид, что бросает стул от злости в публику (точнее, в подсадку — Никулина). Юра «от испуга» падает с места на пол, а Шуйдин в последнюю секунду задерживает стул в руках. Реприза проверенная, хохот поднимался всегда страшный.
Именно по этой причине меньше всего получают аплодисментов иллюзионисты. Все смотрят на работу фокусника и думают: «И как же это делается? В чем тут секрет?»
Это неприятие шло от старого цирка, когда клоун нес совершенно определенную функцию. Заполняя паузы, пока разворачивали или убирали ковер, он должен был мешать работе униформистов, сыпать на ковер опилки, прятать под полу пиджака что-либо из реквизита и т. п. А когда с манежа увозили тачку с ковром, он обязательно запрыгивал на нее или вскакивал на спину униформиста, толкавшего тачку. Таков был набор проделок, характерных для первых коверных. Зрители смеялись над самим клоуном. Но постепенно положение коверного в цирке менялось: он стал разыгрывать и маленькие шутки, и сюжетные пантомимы, и сатирические памфлеты, и пародии, и лирические новеллы. И в эпоху Карандаша зрители смеялись уже не над клоуном, а над его номером.
Они так и жили в коммунальной квартире до 1971 года: две комнаты, в проходной жила мама Татьяны, а Никулины — «через хозяйку». Там же родился их сын. Юрий Никулин никогда не жаловался на квартирную неустроенность и ничего для себя не просил. Было неловко: ведь чуть ли не половина его коллег по цирку жила в еще худших условиях, порой не имея даже прописки. Отдельную квартиру Никулины получили по случаю, когда Юрия Владимировича как цирковую знаменитость направили в горком партии выбивать кооператив для работников цирка. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Человек по фамилии А. М. Калашников принял у меня бумаги и спросил: "Вы, разумеется, тоже в этом кооперативе?" — "Нет, у меня есть где жить — две комнаты в коммунальной квартире"». Чиновник возмутился: у заслуженного артиста РСФСР нет отдельного жилья! И предложил ему квартиру на Бронной улице, в доме с булочной и парикмахерской на первом этаже. В этом же доме жили многие известные артисты: Р. Плятт, Р. Нифонтова, С. Рихтер, А. Гончаров, В. Плучек, Б. Андреев и другие, но булочную жители окрестных домов сразу же стали называть «никулинской».
Позже мясник приходил на представление в цирк специально, чтобы посмотреть на свой топор. Из воспоминаний Юрия Никулина: «Через несколько дней, встретив меня у дома, он сказал: "А мой топор-то ничего. Смешной. Ты приходи в магазин, я тебе хорошее мясо выберу"».
О директоре Ауде Никулин услышал однажды забавную историю. В Симферополе в 1939 году прошел футбольный товарищеский матч между стихийно собранной командой артистов цирка и сборной города, составленной в основном из игроков неплохой команды мукомольного завода. Идею этого матча «родил» тогда Николай Ольховиков, акробат, жокей, жонглер на лошади, приехавший в Симферополь на гастроли. Симферопольский стадион был заполнен до отказа. Болельщики влезли на деревья, заборы. Уже на десятой минуте защитник симферопольцев сыграл рукой в своей штрафной площадке, и судья без колебаний назначил пенальти. Пробивать его пошел лучший игрок сборной цирка Виктор Французов. Но как только он стал устанавливать мяч и готовиться к удару, на поле вдруг выбежал человек в высокой папахе, бурке, черкеске с газырями и кинжалом на боку. Публика изумленно смотрела, не понимая, что это за чудак и что ему надо. А это был директор цирка Ауде. Он подбежал к мячу, жестом подозвал цирковых и объявил: «Бить будет Ольховиков — он орденоносец!» Но так уж получилось, что Ольховиков пробил мимо ворот. Ауде рассердился не на шутку и пригрозил на весь стадион объявить Ольховикову выговор «за безответственное отношение к порученному делу». Публика захохотала, но цирк, то есть футбол, только начинался. Ольховиков принял мяч на голову и, жонглируя им, подобно тому, как он это делал, стоя на лошади, пробежал по полю метров пятнадцать и забил гол. На радостях вся цирковая команда стала делать фляки через все поле (фляк — это прыжок через голову с опорой на руки) и сальто. Зрители стонали от восторга. Вратарь цирковых Степан Свирин — силовой акробат, человек огромной физической силы, — выбивая мяч, промахнулся и ударил носком по земле. То ли грунт был мягкий, то ли удар был такой сильный, но нога вошла в землю, как соха. Смех стоял такой, что рухнула часть забора с висевшими на нем мальчишками. В итоге сборная цирка выиграла со счетом 4:2 — соперник от смеха просто не мог сопротивляться.
Да, именно Никулины. Татьяну тоже за эти годы ввели в качестве подсадки в «Сценку на лошади». Она изображала жену долговязого зрителя, и появление такого нового персонажа внесло в сценку еще больше смеха. Жена олуха очень артистично демонстрировала, как она недовольна тем, что ее муж собирается выйти на манеж. Она пыталась его удержать, сначала уговорами, а потом и силой — била его, удаляющегося в сторону манежа, по спине авоськой с апельсинами, с которой она явилась на представление. Зал хохотал!
Справедливости ради надо сказать, что травма Татьяны послужила комиссии только удобным предлогом, чтобы не пропустить сценку «Маленький Пьер» на фестиваль в Варшаву. В действительности, сценку не включили в программу советской делегации по идеологическим соображениям: она имела политизированный характер, обличала империализм на примере Франции. Внутри страны «Маленький Пьер» смотрелся хорошо, но вдруг в Польше при скоплении иностранных делегаций она вызовет неприятный резонанс?
