Но вернемся в июнь 1916 года, когда приехавший из Швеции Протопопов впервые удостоился высочайшего приема. Несмотря на неудовольствие Николая от его встречи с Вартбургом, Протопопов тем не менее «был обласкан царем».
Из показаний Вырубовой: «Это было характерно для Государя, у которого иногда с первого взгляда зарождались безотчетные симпатии к людям».
Думаю, Подруга привычно лукавит. Симпатию Николая «подготовили», ибо встреча с Вартбургом была первым поручением царицы, которое выполнил Протопопов. Он, вчерашний борец за войну до победного конца, привез предложения о сепаратном мире. И не его вина, что Николай не посмел пойти против своего окружения, против Думы и остался верен союзническому долгу.
Но во время встречи царь понял: Распутин прав – любимец Думы готов выполнять любые поручения. Вот почему Николай был так доброжелателен с этим мягким человеком, столь отличным от его прежних громогласных министров, и в конце аудиенции повел себя очень сердечно. Протопопов запомнил, как сквозь стеклянную дверь он «увидел играющего Алексея, и Государь вдруг сказал: „Вы не представляете, какое утешение для меня этот мальчик и как мне не хочется отпускать его…“».
Так у трона возник Протопопов, которого Распутин называл «Калининым» или «Генералом Калининым». И когда Бадмаев с изумлением поправлял его, мужик говорил: «Все равно! У Государя все смеются, когда я называю его Калинин».
В хлыстовских сектах прозвищами скрывали истинные имена. Обожавшая тайны царица сделала распутинские прозвища частью шифра в своих письмах, которые многие при дворе мечтали перехватить… Министр путей сообщения назывался теперь «Железный», Штюрмер превратился в «Старикашку». Вспомним также «Хвоста» и «Толстопузого» – Хвостова, «Суслика» – епископа Варнаву. А царь и царица – «папа и мама»…
После истории с Вартбургом и начинается выдвижение Протопопова. Сам он показал на следствии: «Распутин говорил мне, что сразу председателем Совета министров я не буду, а вначале получу пост министра внутренних дел».
Протопопов должен был стать третьим министром внутренних дел и вторым премьером, выдвинутым мужиком. Долгожданный союз, о котором мечтал когда-то в начале царствования Николай – союз мужика с властью, – стал реальностью.
Почему осмелел «старикашка»?
К тому времени Распутин уже понял: у Штюрмера оказались свои планы, точно такие же, как и у предыдущих – Коковцева, Хвостова. Все они действовали по одной схеме: сначала воспользоваться мужиком, на время заключить с ним союз, а потом отодвинуть его от власти. Умный и интуитивный Распутин почувствовал: «Старикашка» ведет свою игру – уклоняется от встреч с ним и «мамой».
Избегал премьер и встреч с Манасевичем, хотя тот, привычно служа двум господам, аккуратно посылал Штюрмеру в конвертах с грифом «секретно» сведения о том, что затевают в Царском Селе. Но премьер величественно игнорировал «Рокамболя», а вскоре попросту откомандировал в распоряжение департамента полиции. И митрополит Питирим «был тоже недоволен… почувствовал, что Штюрмер уже реже говорит с ним по телефону».
Распутин по-своему реагировал на поведение премьера. Как показал Манасевич, мужик орал на первого сановника империи: «Ты не смеешь идти против желания мамы! Смотри, чтоб я от тебя не отошел! Тогда тебе крышка!» А когда Манасевич его урезонивал (подогревая тем самым его ярость), Распутин четко объяснял: «Старикашка не повинуется маме – стал сам прыгать, шея ему будет быстро сломана».
Желания «мамы» – истинного премьера – вот закон! И скоро мужик окончательно решил: Штюрмер стал опасен.
В конце лета 1916 года по Распутину был нанесен сильный удар – арестовали Манасевича-Мануйлова.
«Рокамболю» вечно нужны были деньги. Игра в карты и дорогая любовница требовали больших расходов. И в августе некий московский банкир сообщил новому директору департамента полиции генералу Климовичу, что Манасевич потребовал у него 25 000 рублей, обещая при помощи Распутина избавить банк от ревизии.
И вместо того чтобы проинформировать Царское Село, генерал дал делу ход. По его совету в банке переписали номера ассигнаций, и Манасевич был арестован с поличным прямо на улице. Мужик понимал, что Климович никогда не решился бы на это, не имея поддержки премьера. И действительно, в Царском скоро узнали, что Штюрмер сказал об аресте Манасевича: «Наконец-то этот негодяй и шантажист за решеткой!»
Счета Манасевича в банках были арестованы. Выяснилось, что только за конец 1915 – начало 1916 года на его счету в одном лишь банке «Лионский кредит» появилась громадная сумма – 260 000 рублей.
Распутин бросился к «маме». Но Аликс пришлось смолчать – прямо выступить в защиту этого подозрительного человека, уличенного к тому же во взятках, она не посмела.
Почему же Штюрмер вдруг так осмелел, перестал бояться опасного мужика? Может быть, старый лис, располагавший всей информацией тайной полиции, знал, что уже скоро его… освободят от Распутина?
Умер отец Распутина, но хоронить его Григорий не поехал и на сорокадневную панихиду послал сына, «так как сам по просьбе царей должен остаться». О смерти отца мужик, по словам агентов, «говорил с подкупающим прискорбием».
Агенты неоднократно отмечали в донесениях, как он нещадно бил отца. Но они были люди городские и не понимали: Распутин бил отца, как когда-то отец бил его деда. Но он и любил отца, как отец когда-то любил деда…
Между тем наступление на Распутина продолжалось. Последовал новый удар – в Царское Село приехала жена банкира Рубинштейна и бросилась на колени перед Вырубовой. Оказалось, одного из богатейших людей России арестовали по самому страшному обвинению – в шпионаже. Рубинштейн скупил бумаги страхового общества «Якорь» и прибыльно продал их шведскому страховому обществу. Но в бумагах оказались планы застрахованных в «Якоре» украинских сахарных заводов… Этого было достаточно. Второй человек из распутинского «мозгового центра» оказался за решеткой. И опять Штюрмер – безучастен.
Аликс поняла: необходимы новый премьер и новый глава МВД – и немедленно! Теперь в письмах к Ники она постоянно просит назначить министром внутренних дел Протопопова. Точнее, просит не она, а, конечно же, «Наш Друг».
«7 сентября… Мой ненаглядный, Гр‹игорий› убедительно просит назначить на этот пост Протопопова. Ты знаешь его, и он произвел на тебя хорошее впечатление, он член Думы… а потому будет знать, как с ними себя держать… Я не знаю его, но верю в мудрость и руководство Нашего Друга… Его любовь к тебе и к России беспредельна. Бог послал Его тебе в помощники и в руководители, и Он так горячо молится за тебя…»
