даже советовал приглашать учителей «хотя бы из лютеранской веры» [888]. Лейбниц составил для царя несколько записок, в которых указывал на способы осуществления желания Петра распространить в России просвещение. После Полтавской битвы Лейбниц изъявил готовность сделаться руководителем Академии наук и художеств в России. Одновременно с Лейбницом и Гейнрих Фик был занят составлением записок об учреждении академии.
Осуществление любимого плана Петра состоялось лишь после его кончины. Но уже в начале 1724 года Петр утвердил проект учреждения академии, составленный Блюментростом и Шумахером, а затем началась переписка с разными заграничными учеными, которые изъявляли готовность переселиться в Петербург для занятия мест в академии, открытие которой воспоследовало лишь при Екатерине I [889].
Средоточием и выражением главных начал, которыми при своей деятельности руководствовался царь-преобразователь, сделалась новая столица. Здесь, благодаря мерам, принятым Петром, развились оживленные торговые сношения с Западной Европой; сюда приезжало множество иностранцев, с которыми Петр любил беседовать непринужденно о всевозможных предметах, сидя за стаканом вина в устроенной по приказанию царя «австерии». Здесь в 1711 году была устроена первая типография, а в следующих годах последовало открытие еще других типографий. Здесь было построено еще при Петре несколько дворцов, например, великолепный дом Меньшикова, в котором было отпраздновано бракосочетание племянницы Петра с герцогом Курляндским, причем в числе увеселений была устроена курьезная свадьба карлика Волкова, на которую собрано со всей России до 70 карликов и карлиц. При заложении Васильевской части города образцом должен был служить Амстердам, однако прорытие предполагаемых каналов на Васильевском острове не состоялось. В новой столице были помещены библиотека, кунсткамера, здание коллегий; началась постройка биржи, галерной гавани, адмиралтейства, Исаакиевского собора, в Летнем саду был построен небольшой дворец, перед окнами которого Петр посадил собственноручно несколько дубовых деревьев.
В 1711 году был заложен Зимний дворец, отстроенный впоследствии для дочери Петра Елизаветы знаменитым архитектором Растрелли. Ко времени Петра относится еще постройка в Петербурге некоторых протестантских церквей, заложение литейного завода, Невского проспекта, многих фабрик и мануфактур; в окрестностях Петербурга возникли дворцы: Екатерингофский, Петергофский и Ораниенбаумский и др. [890] В Петербурге была учреждена Академия; в которую должен был переселиться из Москвы Сенат. В своем «парадизе» любил пребывать и сам Петр.
Возвращение двора в Москву при Петре II оказалось возможным лишь на короткое время. Предсказание Алексея и его приверженцев, что новая столица останется «в пусте», не сбылось. Петербург оставался столицей и в позднейшее время; мало того: новый город должен был сделаться как бы местом воспитания русской публики, знакомившейся ближе и ближе с западноевропейскими приемами общежития. И такому воспитанию русского общества Петр посвятил себя в последние годы своей жизни с обычной ему энергией и с свойственной ему строгостью. Наравне с сочинениями о военном искусстве, с учебниками по арифметике, географии, истории, переводились на русский язык и чисто дидактические и педагогические сочинения. К таким переводам относится «Юности честное зерцало, или показание к житейскому обхождению», собранное из разных авторов. На заглавном листе этой книги, изданной в 1717 году, сказано, что она «напечатается повелением царского величества». Она издавалась несколько раз и была, как кажется, сильно распространена в русской публике. Главное содержание ее заключается в правилах, как вести себя в обществе. Она касается лишь внешней стороны человека. На первом плане находятся наставления о сохранении в чистоте ногтей, рта, запрещение громко чихать, сморкаться и плевать и т. п. Все это могло быть небесполезно. Русские, удивлявшие до того времени иностранцев грубостью нравов, неряшливостью, неопрятностью, должны были научиться прилично стоять, сидеть, ходить, есть и пить, кланяться и проч. «Юности честное зерцало» было привозным продуктом наравне с французским вином и брюссельскими кружевами, в которых нуждались высшие классы русского общества [891].
Совершенно изменилось в эпоху Петра положение женщины в обществе. Вскоре после возвращения из-за границы в 1698 году царь приказал, чтобы женщины участвовали в разных увеселениях. Затем, после путешествия 1717 года, появился указ «об ассамблеях», общественных собраниях, зимних увеселениях. Они были учреждены на первый раз в Петербурге, и о времени их открытия объявлялось с барабанным боем на площадях и перекрестках. Ассамблеи распределялись между чиновными лицами, жившими в Петербурге без соблюдения, впрочем, какой-либо очереди. Сам государь назначал, в чьем доме должно было быть ассамблее. Независимо от того, где происходила ассамблея – хотя бы у самого царя, – вход на нее был доступен каждому прилично одетому человеку, за исключением слуг и крестьян. Вследствие этого на ассамблеи собирались чиновные особы всех рангов, приказные, корабельные мастера и иностранные матросы. Каждый мог являться с женой и домочадцами. Петр приглашал на ассамблеи и духовных лиц. Первым условием ассамблеи государь постановил отсутствие всякого стеснения и принужденности. Так, ни хозяин, ни хозяйка не должны были встречать никого из гостей, даже самого государя или государыню и членов их семейства. В комнате, назначенной для танцев, или в соседней с нею, должны были быть приготовлены: табак, трубки и лучины для их закуривания. Здесь же стояли столы для игры в шахматы и в шашки, но карточная игра на ассамблеях не допускалась. Главным увеселением на ассамблеях полагались танцы; посредством их должны были сближаться молодые люди и девицы, знакомиться дамы с мужчинами, а потому в глазах русских старого покроя танцы казались сперва увеселением крайне безнравственным.
Все это прививалось несколько туго к русскому обществу. Дамы и кавалеры на ассамблеях дичились друг друга, не завязывали между собой разговоров и после каждого танца тотчас же расходились в разные стороны. По словам одного из современников, на ассамблеях «все сидели, как немые, и только смотрели друг на друга». Вообще, если бы на первых порах сам Петр не присматривал за ассамблеями и не распоряжался бы на них своей государской властью, то они, по всей вероятности, не вошли бы в обычай. Петр иногда сам управлял танцами, становясь в первой паре. По свидетельству одного современника-иностранца, Петр и Екатерина танцевали очень ловко и проворно, как самые молодые люди; также и дочери Петра танцевали очень охотно.
Спустя три года по введении ассамблей в Петербурге, они были заведены и в Москве; кроме того, были устраиваемы по желанию царя маскарады, концерты и проч. Понятно, что с учреждения ассамблей женщина стала являться в положении, отличном от прежнего. Теперь она вместо смиренной и молчаливой хозяйки дома, подносившей гостю с глубокими поклонами чарку водки, являлась царицей празднества. При Петре было введено, чтобы хозяин во время бала подносил букет цветов, живых или искусственных, той даме, которую он хотел отличить. Дама эта распоряжалась танцами и в конце бала торжественно отдавала букет тому из кавалеров, в доме которого она хотела танцевать следующий раз, и т. п.
Одной из главных целей Петра при учреждении ассамблей было соединить все русское общество в один кружок и сблизить русских
