Командование отряда постановило поручить Екатерине Лисун диверсионную операцию. Опытные минеры обучили ее подрывному делу. Она получила на складе тол и взрыватель с часовым устройством. Положила тол в хозяйственную сумку, прикрыла сверху морковью и яйцами - вроде бы несет продукты на рынок.
Взорвать ей поручили городскую почту - одно из оккупационных учреждений, где скапливались по вечерам гитлеровцы. Екатерина Ивановна благополучно пронесла взрывчатку в город и направилась прямо в здание почты. По внешнему виду никому бы не пришло в голову заподозрить тихую женщину в террористических намерениях. Тем не менее на пороге ее остановил солдат и строго сказал:
- Ты куда? Вход запрещен!
- Пан офицер,- залепетала Екатерина Ивановна, - мне тут заказное письмо из Германии от соседки, позвольте получить.
Солдат, вероятно, был озабочен своими делами, махнул рукой и вышел на улицу. Партизанка проскользнула внутрь и стала выбирать место для установки заряда. Она хорошо запомнила совет минера: "Ставь сумку на что-нибудь твердое, сильнее будет взрыв". Никто на нее не обратил внимания, и диверсантка выбрала в коридоре удачный тайник: пространство между железной телефонной будкой и кирпичной стеной. Незаметно сунула туда сумку, опустила на пол. Обернулась: снаружи не видно - и медленно двинулась к выходу. Давешнего солдата поблизости не оказалось, путь был свободен.
С бьющимся сердцем, стараясь ничем себя не выдать, она не торопясь пошла по улице домой, тщательно запутывая маршрут.
В полдень 22 августа над почтой поднялся столб огня, дыма и кирпичной пыли. Под обломками нашли гибель несколько немецких чиновников, трое фашистов были тяжело ранены. Взрыв посеял панику среди вражеского гарнизона и гитлеровской администрации, они стали еще пуще бояться справедливого гнева советских патриотов и сильнее почувствовали скорый конец своего господства на временно захваченной земле.
Несколько позже Екатерина Ивановна Лисун столь же смело подорвала вражеский военный склад. В результате диверсии была убита охрана, погибло все хранившееся оружие и боеприпасы.
В сентябре 1943 года с глубокой скорбью узнали лесные воины о смерти одного из прославленных партизанских вожаков, командира отряда "Народные мстители" майора Василия Трофимовича Воронянского. Я познакомился с ним еще в первую весну в тылу фашистов, наши бойцы провели немало совместных операций. Мне навсегда запомнился этот незаурядный человек, превосходный товарищ, отличный офицер. Он был степняк, из Ростова-на-Дону, и первое время не мог примириться с тем, что приходится воевать в лесах да болотах, мечтал перейти линию фронта. Но затем привык к мысли, что его место здесь, в лесных массивах Белоруссии, и стал со вкусом руководить боевыми операциями, показывая чудеса храбрости и воинского мастерства. Смерть, однако, настигла его не в бою, а во время перелета через линию фронта: он был вызван в Москву, в Центральный штаб партизанского движения. Его именем назвали отряд "Народные мстители", переросший вскоре в бригаду.
В августе по решению Минского подпольного обкома партии из нашего спецотряда выделился отряд "Непобедимый" лейтенанта Тимофея Ивановича Кускова и перешел в состав одного из партизанских соединений. Прощаясь с боевыми побратимами, мы вспомнили весь этот длинный год, что провоевали вместе, плечом к плечу, и поклялись никогда не забывать нашей славной партизанской дружбы, скрепленной кровью, пролитой за Отечество.
Диверсии продолжаются
Рискованный прорыв. - На конспиративной квартире. - Преодоление страха. Банкет с фейерверком. - Гордая красавица и офицерский кабак. - Двадцать два трупа.- Ищейки берут след
В последние дни лета мы получили сообщение, что 6 сентября оккупанты намереваются отмечать некую фашистскую дату и что по этому поводу состоится банкет, на котором, возможно, будет присутствовать генеральный комиссар Белоруссии Вильгельм Кубе. За ним наш отряд охотился не первый месяц. Группа капитана Александра Федоровича Козлова в течение нескольких суток пыталась подстеречь его на дороге, но машина с видным гитлеровцем так и не прошла. В Минске искал возможность осуществить возмездие наш разведчик Гейнц Линке. Белорусский народ давно приговорил палача Кубе к смертной казни, партизаны и подпольщики различных отрядов настойчиво работали над тем, чтобы привести в исполнение справедливый приговор. Мы никак не могли упустить предполагавшийся банкет и обязательно должны были постараться провести диверсию.
Я привлек к ее организации наши лучшие оперативные кадры - Михаила Гуриновича, Максима Воронкова и братьев Сенько. Проинформировал их о предстоящем фашистском сборище и спросил:
- Согласны пойти в Минск и выполнить важное задание?
Все четверо ответили утвердительно. В подготовку операции включился Гром, и мы стали разрабатывать план. Вкратце он был такой: проникнуть в Минск, связаться с Матузовым, работавшим в городской управе, и через него установить место банкета. Затем изыскать пути проникновения туда и заложить приличный заряд взрывчатки. Исполнителей вывести в лагерь отряда.
Летом германское командование объявило Минск на осадном положении. И без того жесткая система контроля многократно усилилась: въезд и выезд разрешались только по специальным пропускам, в определенное время, по определенным улицам. У обоих Сенько имелись хорошие немецкие документы. Братья помогли обновить бумаги Гуриновича, Воронкову же мы не сумели достать или изготовить что-либо убедительное. Опытного оперативника это обстоятельство не остановило, и он решил проникнуть в Минск во что бы то ни стало.
- Мы пришлем за ним Иванова с машиной,- сказали братья Сенько.- На машине будет легче прорваться. Как-никак - скорость.
С тяжелым сердцем отпустили я и Гром Максима, но, что поделаешь, ответственное поручение требовало и огромного риска.
Четверо отважных покинули базу.
В Кайковском лесу братья Сенько оставили Гуриновича и Воронкова ждать машину, а сами поспешили в Минск разыскивать Михаила Иванова. После полудня он прибыл на грузовике в лес.
- Легковую достать не удалось,- сказал он с сожалением.- Попробуем проскочить на этой.
Шофер познакомился с немецкими документами оперативников и сказал, что у Воронкова они никуда не годятся.
- Ладно, Максим, не переживай. Посадим тебя в кабине посередке, авось эсэсовцы не заметят,- успокоил его Михаил.
Так они и сделали. К Минску подъезжали в сумерках. Ка окраине их встретили четыре фашиста - сторожевой пост, а впереди виднелся контрольный пункт и другие гитлеровцы.
- Обстановочка! - многозначительно промолвил водитель.
