вставки из тюменского бутлега 1988 года). Сам же Егор практически не участвует в записи этих циклов, однако они имеют явный след звука, присущего «Гражданской обороне»: «
Раздражающую меня этакую скорбную, пассивную и жалкую констатацию мировой несправедливости, заметно присутствующую в Янкином голосе и исполнении, я решил компенсировать собственной агрессией… Возможно, в результате возникло не совсем ей свойственное (а может быть, и совсем не свойственное), зато получилось нечто общее, грозное и печальное, что в моем понимании выше, глубже, дальше и несказанно чудеснее изначального замысла».
Однако мнение самой Дягилевой разнилось с утверждениями Егора по этому поводу. Она даже выступала против подобного звучания, но иногда оставалась довольной. Летов гордится результатами своей работы: получился не «бессильный бабий плач», а драйвовый панк, без «эстетства и утонченности» и без презираемой Егором жалости к миру. Однако она так или иначе вырывается из скрежета, заглушающего чистый голос Янки, «фирменного» саунда Летова и его коллектива. Есть мнение, что на данный момент невозможно найти ни одной электрической записи, где инструменты звучали бы уместно по отношению к Янкиным песням. Слушатели считают, что «грязный» звук аранжировки должен подчёркивать и выгодно оттенять выразительный вокал Дягилевой, а не заглушать его. Сегодня мы уже не узнаем, уступала Янка потому, что была мягкой, или боялась упасть в глазах коллеги? Может быть, она видела в Летове чуть ли не единственную возможность записать свой альбом? Дело в том, что она от них не отказывается, в отличие от ситуаций с «Не положено» и «Деклассированным элементам», считая их несовершенными черновиками.
Сейчас многие рассуждают, какая была бы Янка без Егора. Несомненно, он дал ей многое. Но, возможно, что-то и отнял. Из музыкальных коллективов и лидеров Янка выбирает Егора. Невзирая на регулярные конфликты, отношения с ним так и не разрываются полностью. Но позднее она планирует уйти в вольное самодостаточное плавание в океане творчества. Возможно, даже собрать свою группу. Совершается несколько попыток, но, к сожалению, так ничего и не получается. Во-первых, из-за отсутствия желания Егора, во‑вторых, из-за невозможности найти своих музыкантов, которые не отвлекались бы на другие коллективы.
На творчество Дягилевой влияет не только общение с Летовым. Остаётся отпечаток регулярного общения в мужской компании сильных личностей, где нужно постоянно соответствовать, доказывать, что её творчество не хуже.
Ещё одной сложностью становится поиск музыкантов. Янка к этому вопросу подходит серьёзно и ответственно, как и к другим жизненным аспектам. Технических навыков было недостаточно: Дягилева искала людей, близких по духу, понимающих её с полуслова. Таким музыкантом оказался Сергей Зеленский. Он не играет в других проектах. Более того, он боготворит Янку. Хорошие отношения Дягилева поддерживает с бас-гитаристом Джеффом. Он стремится играть не в «Гражданской обороне», а именно в Янкиной группе. Их объединила страсть к народной музыке.
У Янки и Джеффа занимательное хобби: собирать фольклор. Они ездят в отдалённые сёла и деревни, записывают местные редкие песни, легенды и сказания. К слову, Янка и сама часто исполняет устные народные песни: одна или на тусовках, хором или соло. Некоторые вещи даже записываются: «То не ветер», «Позабыт-позаброшен», «Сад» и «Думы окаянные» Юлия Кима, стилизованные под фольклор.
Но сложности в самостоятельной творческой деятельности у Дягилевой возникают не только с музыкантами, но и со студией. В конце 80-х годов для этого требовались финансы, связи и умение организовывать людей и мероприятия. Однако у Янки этого нет. Обычно ей во всём помогал Егор, поэтому по старой памяти она решает обратиться к своим в «ГрОб-студию». Летов ей помогает, но взамен Дягилева понимает, что необходимо прислушиваться к его мнению в плане музыки. Годы общения в мужском коллективе влияют на характер Янки: она становится более жёсткой, целеустремлённой и прямолинейной. Это и помогает ей в самореализации. Однако со временем Дягилева стала забывать, что она женщина. Любопытно, что она часто говорит о себе в мужском роде, что обнаруживается в её письмах: «я пошёл», «я спел», «я сделал». Друзья её называют на мужской лад – Яныч. Станислав Иванович вспоминает, что эту манеру она могла перенять у матери его второй жены – приёмной бабушки. Но другие близкие люди с этим не согласны.
Тем временем Янкины записи начинают ходить из рук в руки. Но в народе более известны песни в акустическом варианте. Постепенно она становится известной не только в андеграундных кругах, однако от официальных записей продолжает отказываться. Об этом она сообщит журналистке Елене Гавриловой в Барнауле, на фестивале «Рок-Азия», в октябре 1990 года:
– Слышали, на «Мелодии» выходит ваша пластинка?
– Ложь. Не записывалась и записываться не собираюсь, даже если предложат.
Этот вопрос интересует не только СМИ, но и фанатов. Во время концерта в Иркутском Политехническом институте 10 ноября 1990 года, отвечая на записки зрителей, Дягилева скажет: «А на “Мелодии” мы отказались записываться». На записи после реплики слышен одобрительный гул зала.
На одном из интервью Летов сообщает, что «Мелодия» предложила Дягилевой записать пластинку, но с одним условием: без нецензурной лексики. Сначала Янка собиралась сделать сборник песен без табуированной лексики из разных циклов, но затем передумала, желая жить в гармонии со своими принципами: «Я буду жить так, как мне нравится». На одном из концертов она обрывает выступление со словами: «Всё, больше не могу ни петь, ни играть, ни говорить». Затем бросает в угол гитару.
Однако примерно в этот же период песни Дягилевой постепенно проникают на радио. На молодёжных радиостанциях можно услышать «От большого ума» и купированную версию «Гори, гори ясно». Скорее всего, сама Янка об этом не знает: сомнительно, что кто-то спросил её разрешения. Знаменательно, что даже в Лондоне известный радиоведущий ВВС Сева Новгородцев включает в свои программы её песни.
В Европе узнали о Дягилевой благодаря Фирсову. Поступали предложения приехать с концертами во Францию и Германию. Однако этим планам так и не суждено было сбыться, хотя Янка воспринимала такие приглашения позитивно и с большим энтузиазмом: «Хочу посмотреть, как люди ходят по улицам и просто так улыбаются».
Андрей «Полярный» Гордин («Дрон» или «Лысый Дрон»), известный арбатский поэт-тусовщик, предпринимает попытки сделать приглашение в Германию Янке и Егору, но не успевает.
В октябре проходит первый фестиваль «Рок-периферия» в Барнауле. Дягилева там присутствует, но не выступает. Причиной становится «абстрактный облом», о котором она сообщает в небольшом интервью барнаульскому самиздатовскому журналу «Периферийная нервная система».
Кроме того, в то же время Егор с «ГО» отправляются в Ленинград, чтобы поучаствовать в сборнике «Next stop Rock-n-roll» («Следующая остановка – Рок-н-ролл»). Они дают несколько квартирников и уезжают в Таллин,
