от счастья и честолюбия закружилась голова, объявил матери, что принял решение перебраться в Париж. Лишь там найдется театр, достойный его таланта, театр, законодателем которого он наверняка станет в один прекрасный день. Но где достать деньги на первые расходы? Когда умерли ее родители, бедная генеральша Дюма была вынуждена реализовать наследство, чтобы вернуть долги. После расплаты с кредиторами у нее осталось всего-навсего двести пятьдесят три франка. Она была готова отдать сыну пятьдесят. Он тоже продал своего пса Пирама за сто франков. Но все это было ничтожно мало. На что жить в столице?
«Я обращусь к старым друзьям отца: к маршалу Виктору, герцогу Беллюнскому, он теперь военный министр, к генералу Себастьяни, к маршалу Журдану… Они подыщут мне место в одной из своих канцелярий с жалованьем в тысячу двести франков в год для начала. Потом я получу повышение, и, как только начну зарабатывать полторы тысячи франков, выпишу тебя в Париж».
Если Александр чего-нибудь сильно хотел, для него не существовало препятствий. Его мать, куда менее склонная к прожектерству, выдвинула ряд возражений. Как отнесутся эти военные, ставшие роялистами, и притом рьяными, как и все вновь обращенные, к сыну республиканского генерала? Александра это вовсе не беспокоило. На всякий случай он запасется письмом к генералу Фуа, депутату, лидеру оппозиции. Что же касается денег на проезд, то он выиграет их в бильярд у папаши Картье, который продает билеты на дилижанс. Так он и сделал.
И вот однажды в пять часов утра дилижанс высадил молодого Дюма у дома № 9 по улице Булуа, в самом центре Парижа. Ему исполнилось двадцать лет, у него не было никакого жизненного опыта, но зато уверенности в своих силах хоть отбавляй. Он отправился в гостиницу «Великие августинцы», где вспомнили историю с зайцами и куропатками. Проспал четыре часа, потом побежал к Адольфу де Левену, чтобы узнать у него адрес маршала Журдана, генерала Себастьяни и герцога Беллюнского. Левен, слегка ошарашенный, посмотрел в «Альманах двадцати пяти тысяч адресов», сообщил необходимые сведения и предсказал крах этой затеи. И он был прав. Хотя оба генерала и приняли Дюма, но один как будто усомнился в личности посетителя и счел его самозванцем, второй — указал ему на дверь. Что же до военного министра, то он просто не дал аудиенции. Теперь вся надежда была на оппозицию, другими словами — на генерала Фуа. Здесь Дюма ожидал совершенно иной прием.
— Вы сын того самого генерала Дюма, который командовал Альпийской армией?
— Да, генерал.
— Он был настоящим героем. Чем могу служить? Буду счастлив оказать вам помощь.
Александр изложил свою просьбу. Он хочет найти место, и как можно скорее.
— Ну что ж, посмотрим. В чем вы сильны? Знаете математику? Имеете представление об алгебре, геометрии, физике?
— Нет, генерал.
— Изучали право?
— Нет, генерал.
— Ах, черт!.. Постойте, я мог бы, пожалуй, определить вас к банкиру Лаффиту… Вы знаете бухгалтерию?
— Не имею ни малейшего понятия.
С каждой фразой генерал все больше приходил в замешательство. Дюма сказал, что сознает, сколь недостаточно его образование, но что он постарается наверстать упущенное.
— Весьма похвально, мой друг, но есть у вас пока хоть какие-то средства к существованию?
— Нет, генерал.
— Черт возьми!.. Оставьте мне ваш адрес, я должен подумать.
Дюма написал адрес. Генерал следил за тем, как он пишет, и вдруг захлопал в ладоши.
— Мы спасены! — воскликнул он. — У вас прекрасный почерк!
И впрямь это было все, чем обладал Дюма, если, конечно, не считать его таланта, в ту пору, впрочем, еще никак не проявившегося. Но генерал, очевидно, думал, что этого вполне достаточно.
— Сегодня я обедаю у герцога Орлеанского, — сказал он. — Буду вас рекомендовать — может, он возьмет вас в свою канцелярию.
Герцог Орлеанский (будущий король Луи-Филипп) и в самом деле был в лучших отношениях с депутатами оппозиции, в чьих интригах он принимал участие, чем с правительством своего кузена Карла X.
Назавтра, когда Дюма, несмотря на весь свой апломб уже начинавший испытывать некоторую тревогу, предстал перед генералом Фуа, тот, улыбаясь, сказал ему:
— Все устроилось. Вы поступаете в канцелярию герцога Орлеанского и будете получать тысячу двести франков в год. Деньги, конечно, небольшие, но работайте хорошо — и дальнейшее зависит от вас.
«Небольшие деньги»! Молодому провинциалу это казалось целым состоянием. Он сразу же написал матери, уговаривая ее продать то немногое, что у нее осталось, и переехать к нему в Париж. У госпожи Дюма хватило, однако, здравого смысла настоять на отсрочке, а пока она выслала ему мебель, и он снял маленькую комнатку в доме № 1 на Итальянской площади. Ему предстояло работать в Пале-Рояле, штаб-квартире Орлеанского дома. Там размещались личная канцелярия герцога и управление его поместьями, целая армия чиновников, среди которых был и наш старый знакомый Девиолен, управлявший теперь всеми лесными угодьями. Новый начальник Дюма, господин Удар, принял его любезно и сразу же указал ему его конторку. Отныне он будет каждый день работать здесь с десяти утра до пяти вечера, а после двухчасового перерыва возвращаться и сидеть еще с семи до десяти. Где тут найти время, чтобы стать великим человеком?
Он обещал генералу Фуа пополнять свое образование; в этом ему очень помогал Лассань, человек недюжинных знаний. Лассаня в равной мере поразили невежество молодого человека и его ум. Он составил для него превосходный список авторов от Эсхила до Шиллера, не забыв ни Платона, ни Мольера. Он давал ему читать книги французских и иностранных классиков, мемуары, хроники. Дюма пожирал их с жадностью неофита. И в невежестве есть свои преимущества: когда классиков читают слишком рано, их не понимают и проникаются к ним отвращением. Если же их открывают в двадцать лет, в возрасте, когда начинают испытывать описываемые ими чувства, к ним привязываются. Так было и с Александром Дюма. В 1823 году, когда он приехал в Париж, во Франции зарождалась новая литература. Ламартин опубликовал «Размышления», Виктор Гюго — «Оды и баллады», Альфред де Виньи — поэмы. Скромный чиновник герцога Орлеанского и не подозревал о существовании этих писателей, но, не зная их, он разделял их стремление обновить французскую литературу.
Его первое знакомство с литературной школой, покорившей вскоре Париж, произошло по воле случая, этого самого ловкого из гидов. Как только Дюма переехал в Париж, ему захотелось ходить в театры, чтобы изучать свою настоящую профессию, потому что с тех пор, как он познакомился с Левеном и Тальма, он твердо решил стать драматургом. На представлении нелепейшей мелодрамы «Вампир» молодой провинциал сидел рядом с
