она получила разрешение, она должна была провести в так называемом карантине только один год, не принимая участия ни в каких международных соревнованиях. Если же ее страна отказалась бы отдать спортсменку добровольно, то пришлось бы ждать целых два года, прежде чем начать выступать за другую страну. Многие спортсмены, в том числе парники, а это Алена знала не понаслышке, потерпели на этом поприще фиаско, и некоторые пары не состоялись лишь потому, что партнер или партнерша не получили разрешение.
Алена его получила. Ее отпустили, но не обошлось без курьеза, хотя на самом деле ей было не до смеха. Чтобы она смогла получить разрешение и сменить спортивное гражданство, украинские чиновники потребовали от нее отдать соревновательное платье и коньки, потому что якобы они были оплачены федерацией. При этом никто не вспомнил, что те пары коньков, в которых она каталась все эти годы, покупали ее родители. Да и вообще Алена с трудом представляла, что будет с ее старым платьем и коньками и кому они, собственно, могли пригодиться. Но до этого не дошло. Ее родители доказали, что платье было куплено на их средства, поэтому Алена оставила его у себя.
Конечно, многие скажут, что стоимость платья или коньков – это не такие большие траты, но когда приходится экономить буквально на всем, каждая гривна на счету. Для семьи Алены это были большие деньги. Быть может, для кого-то 500 евро – это всего лишь мелочь на карманные расходы, которую можно растратить за один вечер, для других же эта сумма была неподъемной. Алена с детства училась ценить каждую гривну или копейку, поэтому такая стоимость казалась ей высокой. Если бы она была футболисткой, ее бы продали за много тысяч евро, но в фигурном катании не существовало системы трансферов, и таких сумм, какие отдают за футболистов, ни за кого из фигуристов не выплачивали. Но, что ни говори, мысль о том, что ее хотели отдать в Германию практически за стоимость одной пары коньков и платья, заставляла ее смеяться, как бы грустно это и не звучало. Но она не хотела зацикливаться на всем этом и сконцентрировалась на своем будущем и предстоящих тренировках в Германии.
* * *
Через три месяца она наконец-то вернулась в Хемниц, в свою маленькую квартирку. Алена не сразу узнала, что сам Инго занимался обустройством ее комнаты. Она понятия не имела, откуда он достал мебель и другие вещи. Быть может, что-то перевез из своего дома или позаимствовал у друзей. Тем не менее все, что нужно человеку для житья, он нашел. Алена чувствовала себя очень уютно в этой квартире и была невероятно благодарна Инго за это.
По прибытии в Хемниц Алену сразу же записали на языковые курсы в университет, и она ездила туда каждое утро. Только вот на этих занятиях кроме нее не было никого, кто бы начинал изучать немецкий язык именно с нуля. Остальные студенты могли более-менее свободно изъясняться и понимали преподавателя. Алена же не только не могла сказать ни слова, но и не понимала, о чем шла речь и что им объясняли. Все, на что она была способна – это различать отдельные слова. Поэтому она сидела на уроках и рисовала цветочки в тетради. При этом Алена даже не помышляла прогуливать занятия или вообще перестать ходить на эти курсы из-за того, что они не приносили желаемого эффекта. Конечно, она могла бы использовать это время, чтобы лишний раз пробежаться в парке или поупражняться в зале, вместо того чтобы сидеть и разрисовывать тетрадь. Но Алена продолжала ходить на занятия.
Все дни Алена проводила на катке, а потом, часто даже после десяти часов вечера, бежала в лес. Именно здесь она могла бегать, не обращая ни на кого внимания, тут ее никто не мог увидеть. Она натягивала на себя по пять пар штанов, чтобы больше потеть и сбрасывать лишние килограммы, и бегала. Ей было все равно, что, наверное, она выглядела при этом смешно, но именно в лесу Алена могла побыть наедине со своими мыслями. Что интересно, страха она тоже не испытывала, бегая в темноте по пустынным тропинкам. Несколько килограмм Алена уже сбросила, но ей все равно нужно было и дальше работать над собой.
На жизнь и карманные расходы ей в это время выделяли 10 евро в день, на которые она должна была покупать продукты и всякие мелочи. Но Алена не тратила свои 10 евро ежедневно, ей и не нужно было столько. Поэтому она их копила, чтобы по возможности помочь родителям в финансовом плане или попозже купить себе что-нибудь из одежды. Лишь спустя два месяца после прилета Алена впервые смогла позвонить родителям из телефонной будки в центре города. Она рассказала им, как у нее шли дела, о своей маленькой и такой уютной квартире, об уроках немецкого языка, о тренировках. Со смехом поведала, как она общалась с Робином и Инго с помощью рук и ног, расспросила, что делают ее братья. Все члены ее большой семьи хотели перекинуться с ней парой слов – папа, мама, Ростик, Руслан и Валентин. Даже Стив радостно лаял где-то на заднем плане.
– Со мной все в порядке, не волнуйтесь вы так, – Алена продолжала заверять своих родителей, что все у нее хорошо. Она не хотела, чтобы они беспокоились или боялись за нее.
– Но если что-то случится или тебе нужна будет помощь, обязательно позвони! Обещай нам! – родители переживали, что их Алена оказалась так далеко от них.
– Все будет нормально, я уже взрослая девочка, – смеялась Алена.
Когда Алена вернулась в квартиру, она пересчитала свои сбережения и поняла, что международный разговор из автомата обошелся ей в целых 20 евро. Каждую минуту Алена забрасывала в автомат новые монетки, но разговор с семьей был для нее намного дороже, чем эти деньги. Ведь она услышала голоса родителей, поделилась с ними своей радостью, узнала, что и у них все было хорошо. Здесь, в Германии, она чувствовала себя одинокой, и – когда уходила с катка – ей не с кем было даже поговорить. Эти телефонные звонки стали отдушиной, которая была ей столь необходима, – они придавали сил, поддерживали и мотивировали. С деньгами она разберется: где-то сэкономит, что-то не купит. Единственное, что Алене не давало покоя – это немецкий язык. Но и тут она была уверена, что со временем справится и с этой проблемой. Даже если на курсах ей придется разрисовывать тетрадь цветочками еще несколько месяцев.
