Возможно, карьера Фиделито не закончилась. Как знать? Умный, прекрасно образованный, обладающий представительной внешностью, он вполне способен занять высокий пост во властных структурах. И сделать это ему будет тем легче, что он по-прежнему очень близок со своим дядей Раулем, и в его пользу играет внешнее сходство с Фиделем.
Если Фиделито – самый знаменитый из потомства Фиделя, то его единокровный брат Хорхе Анхель, родившийся, как и он, в 1949 году, наоборот, самый неизвестный. Он является плодом трехдневной связи Фиделя с некоей Марией Лаборде, уроженкой провинции Камагуэй, которую никто никогда не видел и которая к настоящему времени уже умерла. Команданте революции всегда сохранял отстраненность от этого случайного отпрыска. Если Фидель мало занимался Фиделито, то Хорхе Анхелем он интересовался еще меньше. Он мог месяцами не спрашивать что об одном, что о другом сыне, которые, каждый в свой черед, нашли приют у своего дядюшки.
Позднее мне удалось установить точную дату рождения Хорхе Анхеля благодаря базе данных кубинской службы записи актов гражданского состояния, которую я сумел нелегально скопировать перед тем, как покинуть Кубу. Недавно я встретил одного кубинского эмигранта, незадолго до того прибывшего в Майами. Он работал в Службе государственной безопасности и лично знал Хорхе Анхеля. Он подтвердил уже известную мне информацию: Хорхе Анхель родился 23 марта 1949 года, то есть на полгода раньше Фиделито, появившегося на свет в конце сентября того же года. Таким образом, не только никто не знал о наличии у Фиделя еще одного, тайного сына, но, оказывается, этот бастард в действительности является самым старшим из отпрысков Кастро.
Между несколько чопорной буржуазкой Миртой и пылким Фиделем никогда не было всепожирающей страсти – это самое меньшее, что можно сказать. Совсем иными были его отношения с Наталией Ревуэлтой, Нати, с которой он легко обманывал Мирту. Эта наделенная природным шармом и совершенной красотой зеленоглазая женщина долгое время оставалась первой красавицей Гаваны. Состоявшая в браке с врачом Орландо Фернандесом, Нати быстро прониклась симпатиями к идеям революционного движения. Она общалась с Фиделем с 1950-х годов сначала как друг, затем как любовница. Когда после неудачного нападения на казарму Монкада 26 июля 1953 года начинающий революционер попал в тюрьму на Исла-де-Пинос (ныне Исла-де-ла-Хувентуд), просидел с 1953 по 1955 год, она регулярно ездила к нему на свидания.
После двух лет заключения Фидель и его товарищи были амнистированы Батистой, которого они свергнут через три с половиной года. Тогда Фидель смог выразить подружке всю свою признательность.
В 1956 году Нати родила Алину. Единственная дочь Лидера максимо, она оказалась и единственным его ребенком, который осмелился ему противостоять. После прихода к власти 1 января 1959 года Фидель Кастро продолжал общение с еще очень красивой Нати; обычно он приходил к ней домой по вечерам. Однажды, когда девочке было десять лет, Фидель рассказал ей, что ее настоящий отец не доктор Орландо, бежавший в США после «победы революции», а он сам.
То, что он стал отцом еще и очаровательной девочки, никак не стимулировало развития у Команданте отцовских чувств: в 1960-х годах у нового лидера третьего мира имелись дела поважнее. В возрасте двенадцати лет Алина вместе с матерью была по приказу Фиделя на один год отправлена в Париж. Девочка училась в пансионате в Сен-Жермен-ан-Ле, где выучила французский язык, которым и сегодня прекрасно владеет. По возвращении в Гавану эта начинающая бунтовщица показала характер: в четырнадцать лет, как пишет в автобиографии[10], она заявила о своем намерении уехать с Кубы. В тот момент Фидель не обратил на это внимания. Но и став взрослой, Алина, всегда поступавшая по собственному усмотрению, не отказалась от этой идеи.
Отношения с отцом, с которым она виделась спорадически, стали очень бурными. В 1980-х годах Алина, будучи девушкой привлекательной, стала моделью. Помню, однажды, когда я дежурил в приемной Фиделя, пришел Пепин Наранхо, адъютант Команданте, с журналом «Куба» в руке. На второй странице можно было полюбоваться одетой в открытый купальник красавицей Алиной, которая вместе с двумя другими великолепными девушками-моделями позировала на борту парусника в рекламе рома «Гавана Клуб».
– Это еще что такое? – задохнулся от возмущения Фидель. – Немедленно привези ко мне Алину!
Два часа спустя Алина, нисколько не испуганная, широким шагом вошла в его кабинет. Последовавший за этим спор запомнили все. Оба орали так, что в президентском кабинете дрожали стекла.
– Но ведь все же знают, что ты моя дочь! Позировать в бикини неприлично!
– A, теперь ты заинтересовался тем, что я делаю? – Алина еще больше повысила голос. – Мне плевать на твои поучения. Я хочу жить!
Это была настоящая «фиеста в Гуатао» – это кубинское выражение напоминает о празднествах в деревне Гуатао, которые, согласно легенде, часто заканчивались всеобщей дракой. Наконец Алина ракетой вылетела из отцовского кабинета. А Фидель и Пепин остались стоять как вкопанные.
Через несколько лет, в 1993-м, Фидель узнал от своих спецслужб, что Алина вполне серьезно строит планы побега с Кубы. Фидель тотчас вызвал моего непосредственного начальника – полковника Хосе Дельгадо Кастро, возглавлявшего в то время его эскорт:
– Предупреждаю тебя: Алина ни в коем случае и ни под каким предлогом не должна покидать Кубу. Надеюсь, ты все понял!
Но через два месяца разразился скандал: накануне Рождества стало известно, что Алина сумела нелегально бежать из страны, в парике, с фальшивым испанским паспортом, получив помощь от международной сети, содействующей таким беглецам. Сначала она объявилась в Мадриде, где на многочисленных пресс-конференциях обличала кастровский тоталитаризм, а затем в Майами, где и поселилась постоянно. Известие о побеге дочери Кастро стало таким же громким делом, каким в прошлом был побег Хуаниты, одной из четырех сестер Фиделя. В 1964 году она бежала с Кубы через Мексику и тоже обосновалась в Майами. С тех пор она больше ни разу не видела своих братьев и сестер.
Я редко видел, чтобы Команданте давал волю своей ярости. За семнадцать лет службы я видел его в таком состоянии всего дважды. Обычно его гнев холодный, сдерживаемый. Но в тот день, когда Пепин доложил ему неприятную новость, он буквально пришел в бешенство от ярости. В подобных ситуациях его поведение напоминает капризного ребенка, устроившего истерику: он топает ногами по ковру и трясет руками, направив указательные пальцы вниз.
– Свора бездарей! – кричал он с пеной на губах. – Мне нужны виновные! Я требую рапорт! Я хочу знать, как это могло случиться!
