Теперь оказалось, что все эти товарищи объединились в блоке, принципиальные основы которого должны быть вам хорошо понятны, если вы вспомните взаимную драку между троцкистами и нами в свое время, когда очень горячую и активную роль в этой драке играл Зиновьев. Троцкий, с которым мы вели перманентную и непрерывную драку, на этой конференции с чрезвычайной последовательностью изложил весь свой троцкистский символ веры. Отсюда всем нам стало ясно, что все остальные, примыкающие к этому блоку и образующие на первый взгляд что-то разноплеменное, оказывается, составляют блок очень одноплеменный, выдержанный и ясный. Всем стало ясно, что Зиновьев, так много потрудившийся в борьбе с троцкизмом, сдал свои позиции и перекочевал в лагерь троцкизма. Правда, Каменев на поставленный ему нами в упор вопрос, как он думает насчет Троцкого, заявил, что по части того специфического, что носит в партии название троцкизма, он но согласен с Троцким. Но вы не забывайте, – говорил Каменев, – что мы, оппозиционный блок, заставили Троцкого написать документ, в котором он признал правоту Ильича в спорах с ним, т. е. с Троцким.
Но мы-то прекрасно понимаем цену всяческим заявлениям и признаниям. Все дело заключалось в том, что троцкизм Троцкий старался подмаслить ленинизмом и так изобразить все дело, что никакой тут разницы нет: мол, иногда я ошибался, иногда Ильич ошибался, иногда он признавался, что тут выходило не так; иногда я в этом признавался, иногда он меня поправлял, иногда я его поправлял.
У Троцкого вышло так: я, дескать, человек прожженный, я годами могу сидеть и молчать, затаив свое троцкистское дыхание; куда угодно отправьте– на горячие, на холодные, на какие угодно воды, – стану перед партией во фронт, если надо будет, и… обругаю партию, если представится случай. Все что угодно делайте– у меня выдержка есть. А эти (Каменев, Зиновьев) попали в переплет, а теперь в кусты. Посмотрим, как дело пойдет дальше…
Все ведет к тому, о чем мы в свое время говорили: как только этот блок стал более или менее намечаться, мы сказали, что имеем перед собой совершенно выявленный рецидив троцкизма. На XV партконференции мы получили выкованный, ярко выраженный блок, который идет целиком и полностью на поводу у Троцкого. Дернет Троцкий за ниточку– заговорит Зиновьев, потянет за другую – что-то пролепечет Каменев. Но ничего нового мы здесь не имеем. Что здесь нам двадцать тысяч раз повторял Зиновьев? Он говорил, что 1926 год – это не 1923 год. Что это за Америка? Как будто мы наоборот хотим сказать. Что следует из этого заявления Зиновьева? Отсюда следует то, что условия настолько изменились, что в 1923 году Троцкого можно было называть меньшевиком, а в 1926 году надо заключить с ним блок.
Вы знаете заявление, которое написали товарищи из оппозиции. В этом заявлении есть много трогательного о том, что они отмежевались от Шляпникова, от Медведева, от Урбанса, от Рут Фишер; относительно фракций они заявили, что это недопустимо, что это бьет через край, что это ведет к гибели. Но, товарищи, нужно помнить, как все это вышло, под каким давлением написано это заявление. Вы знаете, что ему предшествовал исключительный провал всех вождей оппозиции в Москве и в Ленинграде.
Такое одиночество, такой идейный крах, который обнаружился у них в результате налета на партию, должен был заставить их, несмотря на всю изворотливость и подвохи, которые они придумали, частично капитулировать.
Но мы не должны забывать заявления оппозиции о том, что во всех принципиальных вопросах она остается на старых позициях и будет за них вести борьбу в рамках партийного устава.
Партии предстоит борьба с тем уклоном, который выступил в нашей партии и который в свое время был охарактеризован как уклон мелкобуржуазный. Теперь мы уточнили название этого уклона и назвали его социал-демократическим. Это, конечно, в высшей степени разобидело наших «уважаемых вождей» оппозиции, по тем не менее это сущая правда. Если они в споре с Троцким по тому же вопросу, по которому мы спорим сейчас, вместе с нами говорили, что Троцкий одержим мелкобуржуазным уклоном, если мы признали, что Троцкий является настоящим вдохновителем теперешнего блока, так надо же назвать этот уклон более точно, сделать его для партии более понятным.
Я, товарищи, не хочу быть пророком, но думаю, что если оппозиционеры останутся при своих принципиальных взглядах, то независимо от их воли они докатятся далеко.
* * *
Оппозиционеры заявили, что блок потерпел неудачу потому, во-первых, что хозяйственные затруднения не дошли еще до необходимых размеров, потому, во-вторых, что наши рабочие оказались очень консервативными для того, чтобы воспринять лозунги оппозиции. Если завтра рабочие будут более революционны, – а революционны они станут, очевидно, тогда, когда усилятся наши затруднения, – тогда оппозиция будет иметь шансы на успех. Тогда она нам покажет, кто «действительно является ленинцем», а кто «скатывается на рельсы мелкобуржуазного, антипролетарского уклона».
Сейчас оппозиция заявила, что она остается на своих идейных позициях, но прекращает фракционную борьбу, – дескать, в дальнейшем ходе событий «будем смотреть, кто из нас прав и кто виноват». Но на этой выжидательной позиции блок долго оставаться не сможет.
Хотят они этого или не хотят, но сама логика вещей заставит их снова повторить свой опыт, встать на тот губительный путь, на который они вышли в последние месяцы. Ведь не подлежит никакому сомнению, что и Зиновьев и Каменев бросились в объятия Троцкого потому, что логика борьбы толкнула их на этот незаконный брак.
Теперь наша партия, как показала последняя дискуссия, вся наша партия в целом, до низового рядового работника включительно, оказалась обладающей всеми прививками против мелкобуржуазных уклонов и шатаний. Во время проработки всех решений, которые вынесла наша партийная конференция, нам надо будет научиться распознавать хорошенько сущность происходящих сдвигов. Нам нужно начать проработку решений, вынесенных партийной конференцией, на основе того, что оставлено нам величайшим основоположником нашей партии и нашей революции товарищем Лениным. С помощью этих первоисточников мы сумеем разобраться во всей обстановке, которая в настоящий момент окружает нас, как бы сложна она ни была.
Несмотря на былую популярность руководителей оппозиции, несмотря на их заслуженное прошлое в нашей партии, если только они еще раз тем же путем, каким они делали это до сих пор, попробуют нарушить свои собственные обязательства, о которых они написали, обращаясь к ЦК и к партии, то мы сумеем найти средства и возможности для того, чтобы действительно обеспечить не единство (единство нашей партии и без того обеспечено так, как не было обеспечено еще никогда), а условия для приложения всей без исключения нашей энергии к трудной, ответственной и важной работе по хозяйственному социалистическому строительству.
