Почти все посещавшие вечера на улице Флерюс в своих воспоминаниях не могли пройти мимо полученных впечатлений, настолько интересными и насыщенными они были.
Нина Озиас, ставшая впоследствии женой Лео, описала посещение вечера (примерно в 1905 году) у Стайнов:
Студия была заполнена до отказа гостями, одетыми скверно, как и я. Ли [приятель Нины] начал беседу с Лео. Оба уселись на полу в углу большой комнаты, отделившись от толпы, и обсуждали нечто, о чем я и понятия не имела. Я застыла как жаворонок, очарованный сверкающим зеркалом, безмолвная, не в силах оторвать глаза от Лео…. Его сестра, мадмуазель Гертруда Стайн, чудная, энергичная женщина, подошла ко мне и любезно раскрыла передо мной большую папку рисунков. Ее замечательный голос, напоминающий тяжелый бархат, обратился ко мне, но бесполезно — я не разбиралась в том, что она говорила. А Лео говорил в течение двух часов… Когда мы вместе со всеми уходили, некоторые в холле вслух посмеивались и вовсю вышучивали те картины, которыми восхищались внутри. Те, кто приходили к Стайнам смеяться и полузло/полушутя хихикали, уйдя не ведали, что все равно в них произошли изменения благодаря знакомству с этими картинами.
Лео терпеливо, вечер за вечером, преодолевая инерцию гостей, истолковывал, поучал, объяснял — всегда пропагандируя необходимость экспрессии в искусстве. Разговор вертелся вокруг вопросов литературы и искусства, хотя некоторые, как заметил один из посетителей, «едва ли оставляли напитки». Хозяева приветливо переходили от группы к группе, поддерживая дружественный настрой вечера.
Американский писатель и журналист Хатчинс Хапгуд отмечал приятную и привлекательную атмосферу — простую, человеческую, без претензий. От спокойной Гертруды, обычно молчаливой, веяло теплом, выражавшимся в особом всплеске рук и сердечном смехе[9].
В 1905 году Лео в поисках произведений нового искусства набрел на Пикассо т. н. розового периода. Приобретя небольшую картину, Лео захотел показать сестре и другие работы художника, для чего оба отправились к галерейщику Саго, бывшему клоуну. Вот как описывает процесс покупки известной картины Пикассо Девочка с цветами сама Стайн:
Гертруде Стайн картина не понравилась тем, как были написаны ступни и ноги, ей виделось что-то жуткое, что пугало и отталкивало ее. Они с братом чуть не поссорились из-за этой картины. Ему картина нравилась, а она даже видеть ее в доме не хотела. Саго, поймавший обрывок спора, сказал: «Да в чем проблема, если вам не нравятся ступни и ноги, давайте ее гильотинируем и все дела, оставим одну голову». Нет, не пойдет, согласились все, но так ничего и не решили.
Лео, в конце концов, картину купил, и, когда сообщил о покупке сестре, та, обедая, выронила нож с вилкой: «Ну, вот, ты испортил мне аппетит. Я ненавижу эту картину с ногами, как у обезьяны». Но впоследствии не захотела расставаться с ней.
Тем не менее и Лео и Гертруда решили поближе познакомиться с художником.
Обратимся к Фернанде Оливье, сверстнице и подруге Пикассо, прожившей бок о бок с художником с осени 1905 года до мая 1911. Она оставила работу модели, перебралась к нему и разделяла с ним нищенскую жизнь в муравейнике Бато Лавуар, а чуть позже благополучную жизнь в квартире буржуазного бульвара Клиши. Как утверждал биограф Ричардсон, несмотря на долгое совместное проживание, Пикассо не захотел сделать Фернанду женой, поскольку «она была чересчур склонной к выкидышам, чтобы стать матерью, чересчур праздной, чтобы стать хорошей домохозяйкой, и чересчур независимой, чтобы подчиниться его тирании»[10]. Фернанда оставила такую запись в дневнике после появления в их квартире Стайнов:
У нас в студии неожиданные посетители. Два американца, брат и сестра — Лео и Гертруда Стайн. Он выглядит как профессор — лыс, в очках с позолоченной оправой, с длинной рыжекрасной бородой и с проницательным взглядом. Его высокая, негибкая фигура принимает какие-то странные позы, а сам он производит резкие, нервные движения — типичный немецко-американский еврей. Она — толстая, невысокая, массивная, с красивой, крепко посаженной головой с изящными, ярко выраженными, правильными чертами и умными глазами. У нее понимающий взгляд, она сообразительна и обладает ясным и здравым умом. Ее голос, как, впрочем, и вся внешность типично мужские.
Обе стороны обсудили современное искусство, его артистическую ценность и влияние в будущем на развитие всех направлений живописи. Обе женщины понравились друг другу. Брат и сестра покинули студию, унося работ на 800 франков. Для сравнения: в то время месячный бюджет Пабло и Фернанды составлял примерно 40 франков. Частенько еда и иные необходимые вещи покупались в кредит и оплачивались позднее после удачной продажи работ.
Лео и Гертруда пригласили новых знакомых посетить их субботний салон. Пикассо пришел в восторг. В Автобиографии Пикассо представлен как молодой «красивый чистильщик сапог». Он был худощав, смугловат, энергичен, с большими, как озёра, глазами; вспыльчив, но не груб. За ужином он сидел рядом с Гертрудой, и она взяла его кусок хлеба. «Это — заметил Пикассо, настойчиво выхватывая его назад, — это мой хлеб. Она засмеялась, а он пришел в смятение. То было началом их дружбы».
Появление Пикассо в доме Стайнов радикально изменило характер субботних вечеров. Он привел с собой кучу друзей — художников, поэтов, арткритиков. И, разумеется, их подруг, которые разбавляли несколько чопорную атмосферу дома. Долгое время на встречах две фигуры — Матисса и Пикассо — притягивали внимание собравшихся.
Матисс, в расцвете сил, вдохновенно защищал свой метод против осторожного натиска начинающего Пикассо. Матисс всегда разговаривал спокойно, доходчиво и демонстрировал непоколебимую решимость убедить слушателей в своей правоте. Пикассо, наоборот, редко занимался подобными разговорами. Он почти всегда был язвителен к тем, кто не готов был понять и принять его.
Гертруда и Лео не пришли к единому мнению, кто ‘открыл’ Пикассо. Не так уж это и важно. Даже если довериться деталям, подтверждающим ‘приоритет’ Лео, Гертруда оказалась тем человеком, кто с самого начала поддерживал и восхищался Пикассо. Лео, увы, кубизм не принял.
По словам Фернанды, Пабло так привлекла физическая внешность мадмуазель Стайн, что он предложил нарисовать ее портрет, даже не ожидая, пока познакомится с ней поближе. Обстоятельства предложения неизвестны, но точно известно, что Гертруда портрет не заказывала и не платила за него — то был подарок художника. Скорее всего, Пикассо понимал, что новые знакомые не только финансово обеспеченные покупатели, но и, что еще важнее, убежденные сторонники и пропагандисты современного искусства.
