Колониально-рабовладельческий режим Украинского генерал-губернаторства полностью соответствовал этой «установке». Вновь появились многочисленные имения. Управляли ими немцы, а крестьяне должны были обрабатывать земли этих имений в порядке барщины — по четыре дня в неделю — своими лошадьми и своим инвентарем.
Выполняя трудповинности, крестьяне заготовляли и вывозили лес и обслуживали немецкие предприятия. Налоги выросли непомерно. Фашисты брали, как говорят, и с дома, и с дыма — в буквальном смысле этого слова. Были налоги на трубу, на окно и т. д. Даже за кошку приходилось платить 105 рублей в год.
Немецкие капиталисты создали немало акционерных компаний для эксплуатации богатств Украины, украинцам в этих компаниях участвовать не разрешалось.
Школ почти не было. Кох издал приказ обучать только детей «фольксдойчей», да и то ограниченно — до четвертого класса. «Украинцам наука не нужна, они должны знать только работу», — писал Шоне. Тридцатого ноября 1941 года газета «Волынь» официально сообщила о закрытии в генерал-комиссариате Волыни и Подолии всех учебных заведений. И если до войны в Ровно было 10 неполных, 6 полных и 6 специальных средних школ да еще учительский институт, то после этого распоряжения открылось только 8 четырехклассных училищ. А в Луцке и других городах генерал-комиссариата — еще меньше.
Везде, где только возможно, начиная с кафе и кончая уборными, запестрели оскорбительные надписи: «Только для немцев». Одни лишь тюрьмы да концлагеря не имели таких надписей.
Семнадцатого февраля 1942 года по распоряжению Розенберга введены были особые уголовные законы, по которым любому украинцу или русскому грозила смертная казнь, если он оскорбит «честь» немецкого солдата, полицая или чиновника. Смерть грозила и за антинемецкие настроения, и за поведение, «понижающее уважение к немецкому государству или немецкому народу». Проще говоря, эти законы давали право каждому фашисту расстрелять кого угодно в любое время, по любому поводу или совсем без повода, обвинив его в антинемецких настроениях.
Никто не имел права жениться без разрешения гебитскомиссара. Ходить по улицам позволялось только с 6 часов утра до 8 часов вечера летом, а зимой — с 8 утра до 6 часов вечера. Даже самые невинные сборища и вечеринки строго преследовались. За всякую «вину», а еще чаще совсем безо всякой вины фашисты расстреливали мирных людей, наполняли ими концентрационные лагеря. Не удовлетворяясь просто расстрелами, они сжигали людей, живыми закапывали их в землю, у живых вырезали сердца.
Чтобы увеличить свои гарнизоны для охраны железнодорожных мостов, складов и предприятий, для арестов, для конвоирования выгоняемых на принудительные работы крестьян, фашисты создавали из людей, враждебных Советской власти (а такие еще оставались в западных областях Украины), так называемые «казачьи» части. Формированием их занимались предатели в Шепетовке и Славуте.
Кроме того, в борьбе с народами захваченных ими земель гитлеровцы придерживались старого испытанного принципа всех поработителей: разделяй и властвуй. Они раздували национальную рознь между украинцами, поляками и русскими, и в этом им помогали те же украинские националисты. Использовали они и религиозные разногласия между православными и униатами, между старой славянской церковью и новой. Все средства были пущены ими в ход, все методы были для них хороши, лишь бы обуздать непокорный народ, закабалить его, обратить в бессловесных рабов.
А народ упорно сопротивлялся захватчикам, свято верил в нашу победу и ждал помощи с востока от своего старшего брата — русского народа. «Россию нельзя победить!» — говорили старики, видавшие на своем веку не одну войну и много разных армий.
С самого начала оккупации народные мстители — бывшие советские и партийные работники, колхозные активисты, рабочие — скрывались в лесах Украины. Партизанские группы и партизаны-одиночки, как умели, боролись с врагом. Так было и на Волыни, и в Ровенщине. Отряд Насекина пришел не на пустое место. Но местные партизаны были разрознены, у них еще не было опыта организованной партизанской борьбы, не было общего руководства, не было связи с Большой землей. Надо было направить их работу, дать им единые установки, точно определить место действий каждого отряда, поделиться с ними опытом, помочь им организационно. Насекин должен был сделать это, от него этого ждали, видя в нем представителя центра, а он не сделал почти ничего. Приходилось исправлять ошибку, наверстывать упущенное. И вот мы собрали совещание командиров отрядов и их заместителей двадцать пятого декабря 1942 года в лесу около деревни Езерцы, где тогда располагался отряд Картухина.
Отныне все отряды Ровенской и Волынской областей объединялись единым руководством. В организационную структуру их внесены были существенные изменения, продиктованные нашим опытом. Небольшие численно (от 50 до 150 человек), подвижные отряды были разбиты на взводы и боевые группы подрывников, командирами которых были назначены наиболее опытные, проявившие себя в деле товарищи. Строго определены были каждому отряду место дислокации и район действий, те дороги и объекты, на которых он оперирует.
Составлен был общий план работы отрядов, продиктованный обстановкой и всем нашим предыдущим опытом. В первую очередь, для того чтобы обеспечить успешное развертывание партизанских действий, необходимо было парализовать фашистские органы власти. Все сельуправы и полицейские участки в этих районах должны быть разогнаны. Местных жителей, которые пошли на работу в фашистские учреждения, надо предупредить, что, если они будут выполнять распоряжения захватчиков, им — предателям Родины — народ не простит измены. Если они хотят искупить свою вину, им дается последняя возможность: связаться с партизанами и во всем помогать партизанам. В противном случае их ожидает кара по законам военного времени.
Все организованные фашистами имения, все предприятия, обслуживающие гитлеровцев, все их склады и магазины должны быть ликвидированы, а имущество роздано крестьянам. Узкоколейные железные дороги, по которым вывозились лес и зерно, надо полностью вывести из строя. Для этого — уничтожить их паровозный парк и взорвать мосты (за исключением моста через Стырь у Млынка, которым мы пользовались сами).
Необходимо добиться того, чтобы фашистские законы и приказы не выполнялись населением, чтобы крестьяне не давали врагу хлеба и скота, чтобы не платили налогов; добиться, чтобы украинская молодежь не вывозилась больше в Германию на рабский труд. Налоговые списки надо жечь, вербовщиков и заготовителей уничтожать.
