“Нет, я хочу пойти и провести время с остальными пассажирами”, - сказала она и ушла.
Для меня ещё раз настал момент ясности: “Мне всё равно, через какие странности мы прошли. Я старался всегда хорошо относиться к ней. Я, как только мог, заботился о ней, но она не может позаботиться обо мне, когда я нуждаюсь в этом. Она не способна дарить свои эмоции другому человеку и не может быть моей девушкой”. Я принял решение положить всему этому конец. Но я не хотел злить её или портить отдых, поэтому не сказал ей об этом, просто дал понять, что не был счастлив. Я также хотел, чтобы она разрушила все мои сомнения.
В канун Нового Года мы пошли на вечеринку, проходившую на яхте, там Йоханна всю ночь парила мне мозг. В интерьере лодки была картина Баска, я стоял и наслаждался ей, как вдруг две девушки подошли ко мне. Они были плоховато одеты, как-то по-домашнему, и стали флиртовать со мной. Мне это было совершенно неинтересно, так что я где-то с минуту немного подтрунивал над ними, ничего особенного. Но Йоханна видела это и напала на меня, как только они ушли. “Почему ты флиртовал с теми девушками?”
“Я рассматривал картину, и эти две распутные девки просто подошли и оторвали меня от этого, поэтому я просто отшутился, и они пошли своей дорогой. Это не флирт”, - объяснил я.
Но не тут то было. Она не разговаривала со мной весь остаток ночи. Мы были под звёздами на прекрасном острове, а она всё не прекращала свой воображаемый бой. Это только подкрепило моё решение.
На следующий день мы полетели домой. Было тяжело, потому я любил её до безумия, и меня расстраивала мысль о предстоящем одиночестве. Плюс, меня абсолютно не интересовали другие девушки. Но я не мирился с постоянными недовольствами. Поэтому я повернулся к ней и сказал: “Йо, между нами всё кончено. Так не может продолжаться. Я больше не хочу этого, тебе придётся уехать”.
Она вообще не хотела хоть как-то обсудить ситуацию. Её просто интересовало то, где она будет жить. Я предложил ей переехать к её спонсору, и когда мы прилетели в Лос.-А., она так и сделала.
Меня пугала перспектива начинать всё заново без этой девушки, которой я посвятил свою жизнь. Но я также испытал облегчение оттого, что мне не нужно было больше ходить на цыпочках по яичной скорлупе и бояться всякий раз, когда какая-то девушка подходила ко мне поговорить. И хотя Йоханна знала, что я никогда не изменял ей, мне приходилось долго расплачиваться, если я любезно говорил с другой девушкой.
Вернувшись, я посвятил себя выздоровлению, начал посещать собрания, открываться людям. Я уже полторы недели не принимал наркотики, когда мне позвонили и сказали, что один мой друг, который до этого был чист, снова вышел на улице, потерял жильё, надежду, был беспомощным и всякий раз проигрывал в своей борьбе со сложившейся ситуацией. Все безуспешно пытались связаться с ним, и я позвонил и оставил ему сообщение на мобильном телефоне: “Эй, жизнь полна веселья, а ты всё это упускаешь. Возвращайся и позвони мне”. Он перезвонил на следующий же день, я взял его с собой на собрание, и мы вместе стали освобождаться от наркотиков. Ему показалось, что мой голос был таким счастливым и свежим, будто я уже не первый год чист. Он был в шоке, когда узнал, что за плечами у меня было всего две недели.
Я отдал Йоханне нашу машину, поэтому купил себе новую. Затем я выехал из нашей квартиры. Любое место, где вы долгое время жили со своей девушкой, наполнено разнообразной, не всегда положительной энергией. Мне повезло, и я снял самый клёвый дом в мире. Это был старый дом Дика Ван Паттена (Dick Van Patten) высоко на Голливудских холмах, это был дом-мастерская, первая постройка, появившаяся на холмах очень давно в безумных 20-х. Там жил человек, который следил за пожарами, потому что из дома открывался широкий вид от ущелья Кауэнга до Долины, от окраины Лос.-А. прямо до океана. Это самая восхитительная панорама. А всё место было прекрасным, освежающим и отлично подходило для того, чтобы начать новую жизнь.
У меня был новый дом, новая машина, но не было девушки. С той недели, когда я переехал, мои очистившиеся друзья решили собираться каждую среду и проводить время вместе. Поначалу мы встречались в Муссо и Франк'с, отличном старом ресторане на Голливудском бульваре, в когда погода улучшилась, перебрались в кафе Джозеф'с. Мы сидели на свежем воздухе и разговаривали о баскетболе, музыке, политике, девушках и жизни без наркотиков. Затем мы все шли на проходящее неподалёку собрание. К нам присоединялись Пит Уайс (Pete Weiss) и Дик Руд (Dick Rude). Фли также приходил к нам в кафе, но не посещал занятия. Эта группа среды стала важной частью моего стремления к чистоте. Когда наступал конец недели, и мной мог овладеть соблазн получить кайф, я вспоминал: “Нет, в среду я должен быть в Джозеф'с. Эти парни рассчитывают на меня”.
Наши собрания проходили на пересечении улиц Юкка и Гоуэр, на них присутствовала эклектичная смесь бездомных людей, трансвеститов и голливудских безумцев. Я взял на себя обязательство расставлять перед собраниями стулья, поэтому приезжал на полчаса раньше. Я занимался этим в течение года, что также помогало мне оставаться чистым, потому что, если бы я сорвался и принял наркотики, то кто бы тогда готовил место к собранию?
Та первая неделя в январе 2001 была также ознаменована другим обновлением в моей жизни. Ещё в ноябре, на моём дне рождения Гай О (Guy O), который любит делать неожиданные сюрпризы, услышал, что я говорил о своём желании завести себе на долгое время собаку. Он знал, что мне нравятся родезийские риджбэки. В тот день я пришёл домой и увидел на своём пороге маленький красный фургон с сидящим внутри игрушечным животным и фотографией самого красивого в мире родезийского риджбэка. На прикреплённой к нему записке было написано: “Твой щенок будет у тебя в первую неделю января”.
Гай отыскал лучших в Калифорнии заводчиков, живших в маленьком горном городке Джулиан, в часе езды вглубь материка от Сан-Диего. Мы с Диком Рудом поехали туда за моей собакой. Я одним из последних в очереди за щенками, но хозяева оставили для меня первого в помёте, самого большого и сильного самца. Он был рождён на первой неделе ноября и, прожив тут уже пару месяцев, привык к женщине, которая управляла фермой. Когда я вошёл, мой пёс посмотрел на меня так, будто думал: “О нет, что ты здесь делаешь? Я живу с этой женщиной и надеюсь, ты не думаешь, что заберёшь меня отсюда”.
Он настолько боялся покидать свой безопасный дом и эту большую, любящую женщину, которая заботилась о нём, что выглядел просто разбитым. Я взял его на руки и сказал: “Чувак, мы переезжаем в Голливуд. Теперь ты мой друг”. Дик отвёз меня домой, а я всю дорогу держал щенка на коленях. Я пытался успокоить его, но он был так напуган этим большим широким миром, с которым он сталкивался, особенно, когда мы выехали на заполненное машинами шоссе 405.
