часами для юнкеров были репетиции, которые они должны были сдавать. Подполковник Марков не ценил формального запоминания предмета, а глубину его осознания и усвоения. Он признавал продуманные, серьезные ответы. Иные ответы вызывали с его стороны резкую отсылку юнкеров «на свое место» и постановку неудовлетворительной отметки. Особенно трепетали перед его добавочными вопросами. Одному юнкеру подполковник Марков задал такой вопрос: «Скажите, о каком событии теперь много пишут газеты?»
Вопрос ошеломил всех, тем более потому, что юнкерам было не до чтения газет. Однако некоторые, хотя и с неуверенностью, сказали о разгоравшихся событиях на Балканах. Подполковник Марков тут же объяснил свой вопрос: юнкерам и офицерам необходимо всегда быть в курсе всех важных событий, особенно могущих вызвать войну; ничто не должно смутить офицера, привести его в растерянность, т. к. в любой момент и в любом положении офицер должен быть готов к выполнению своего долга, сохраняя полное спокойствие духа. Зная, где и какие произойдут события, он подготовится к ним морально не только сам и подготовит к ним своих подчиненных, но и возьмется за учебник военной географии, тактики и другие книги.
В Михайловском артиллерийском училище подполковник Марков преподавал историю русской армии. Для артиллеристов этот предмет не казался особенно важным, однако и тут он привлек к преподаваемому им предмету большое внимание и интерес. Он не ограничился одними словесными лекциями, но дополнил их выпуском своих «Записок по истории русской армии» – эпохи реформ 1801–1866 гг. Он обращал внимание на необходимость перенесения центра тяжести обучающихся «из области запоминания в область понимания».
Записки подполковника Маркова относились к Русско-турецкой войне 1877–1878 гг., и они касались и направляли «понимание» этих событий не только в области чисто боевой, но и понимания политической обстановки и причин, вызвавших войну. И не только этого: он дал описание театра войны и обращал внимание на «самобытные национальные черты нашей армии и русского солдата, гибкие формы боевого порядка, развитие духа». Он напоминал о возвращении к той старине и тем порядкам, создателями и вдохновителями которых были Румянцев и Суворов. Читая лекции, он напоминал «о боевой связи артиллерии с другими родами войск» и приводил выписку из наставления генерала Скобелева, выписку, «каждое слово которой имеет силу и свою глубокую ценность и до наших дней».
«Когда раздастся священный зов к атаке, артиллерия должна забыть себя и всецело отдаться на поддержку товарищей… Она должна, не обращая внимания ни на что, обгонять атакующие части и своим огнем, всегда особенно страшным с близкого расстояния, поколебать сердце противника. В эти решающие мгновенья артиллерия должна иметь душу, ибо артиллерист – не машинист… Артиллерия должна беззаветно лечь вся, если это нужно для успеха атаки, точно так же, как беззаветно кладет свои головы пехота, атакуя противника. Часть, прикрывающая артиллерию, не выдаст ее».
Так, преподавая один определенный предмет, подполковник Марков не обособлял его, а связывал с другими предметами, создавая цельную картину, в которой этот предмет получил свое место и свое значение.
Будут проходить годы, начнутся огромные события, и юнкера, став офицерами, не забудут своего преподавателя, подполковника Маркова, учившего их «реальной фантазии» и реальным действиям.
С началом Великой войны Военная академия закрылась и все преподаватели и слушатели ее получили назначение в армию.
Полковник Марков, произведенный в этот чин, служил короткое время в штабе Юго-Западного фронта с начальником штаба генералом Алексеевым, затем в штабе 10-й пехотной дивизии и, наконец, получил пост начальника штаба 4-й стрелковой «Железной» бригады, которой командовал генерал Деникин.
Лучше не написать о полковнике Маркове, чем написал о нем генерал Деникин в главе 10-й первого тома «Очерков русской смуты», поэтому здесь будет сказано коротко.
Генерал Деникин не знал полковника Маркова, но слышал о нем как о весьма незаурядном профессоре академии. Генерал Деникин, окончивший академию, знавший недостатки и академии, и преподавания в ней, где было много рутины, отнесся к прибывшему как к профессору – офицеру теории и канцелярскому, хотя и штабному, работнику. Но быстро он изменил свое мнение: работа полковника Маркова, помимо великолепного знания штабного дела, велась в тесной духовной и служебной связи с частями бригады, переформированной в дивизию.
Генерал Деникин пишет, что полковник Марков настолько вникал и стремился влиять и даже довлеть в сферах строевых частей, что быстро завоевал к себе ненависть строевых начальников. Последние возмущались вмешательством в их дела, иногда грубого и резкого «штабного», хотя и начальника штаба. По природе полковник Марков не был только критиком: все его указания, советы и прочее имели основания в присущих ему представлениях о строевой и боевой службе. Он чувствовал себя способным к этой службе; более того, он рвался к ней. Но для этого нужно было оставить штабную работу и перейти в строй.
И случай представился: в 13-м стрелковом полку выбыли из строя командир полка и все штаб-офицеры, и полковник Марков просил генерала Деникина назначить его в 13-й полк. Генерал Деникин охотно согласился, назначил его временно командиром полка и ходатайствовал об утверждении в должности «на законном основании». Утверждение, после сложной переписки, пришло лишь через 2 месяца.
В течение 14 месяцев полковник Марков со своим 13-м стрелковым полком вписывал в его историю славные боевые страницы. Достаточно сказать, что за это время он получил орден Св. Георгия 4 ст., Георгиевское оружие и был представлен к чину генерала за боевые отличия. И главной наградой для него было общее признание его, и не только в рядах 4 стрелковой дивизии, как выдающейся храбрости и умения командира. Ненависть к нему сменилась любовью и восторгом. Полковник Марков мог гордо носить высокие боевые награды, зная, что им больше его гордятся его подчиненные. Однажды он даже высказал честолюбивую мысль: «Теперь или орден 3-й ст., или деревянный крест».
По окончании законного годичного командования полком, в апреле 1916 г., полковник Марков был переведен на Кавказский фронт начальником штаба 2-й Кавказской казачьей дивизии, куда прибыл произведенным уже в чин генерала. Пробыв там несколько месяцев, томясь бездействием (дивизия несла, в сущности, охранную службу), генерал Марков был вызван в Петроград лектором во вновь открытую Академию Генерального штаба.
В ноябре 1916 г. в Петроград съехалось свыше 200 офицеров, командированных для прохождения сокращенного курса Академии Генерального штаба. Эти офицеры должны были потом, по окончании академии, восполнить большой недостаток офицеров – специалистов в работе в штабах. Все они были в чине не ниже поручика; все прошли практическую боевую службу на фронте, имели боевые награды и были переранены. Первые разговоры их –
