Опергруппа штарма д. ЖЕЛТОВКА
офицер Генштаба п/п-к БОРИСЕНКО H.H.».
На телеграмме, которая была затем переслана в адрес командующего Западным фронтом, сохранилась резолюция генерала армии Жукова Г.К.:
«Тов. ГОЛУБЕВУ: «Что вы можете доложить по существу?”
Г. ЖУКОВ,[324].
А что мог доложить генерал-майор К.Д. Голубев? Константин Дмитриевич был старым воякой. Первые недели войны, когда он вместе с подчиненной ему 10-й армией[325], одной из самых мощных во всей Красной Армии, попал в окружение и только по счастливой случайности не оказался в одной камере со своим товарищем, командующим 4-й армией генерал-майором Г.М. Коробковым, расстрелянным позднее по приказу Сталина, научили его многому.
Командующий 43-й армией генерал-майор К.Д. Голубев и начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Масленников
И напрасно злился генерал М.Г. Ефремов на командарма-43, посылая в его адрес гневные телеграммы, призывая к совести и офицерской чести. Армия, по мнению ее командующего, была пока не готова к ведению активных боевых действий на этом направлении. Когда она станет готова к наступлению, иссякнут силы у 160-й СД 33-й армии, которых было не так уж и много.
Момент, когда можно было прорвать оборону противника, нанеся встречные удары, был уже упущен, и упущен именно 2 марта 1942 года. Кстати, Михаил Григорьевич почему-то был уверен, что если окруженным соединениям и смогут прийти на помощь, то только обескровленные соединения восточной группировки 33-й армии, но не генерал Голубев. Об этом он напишет в последующем в одной из своих телеграмм, отправленной в адрес комбрига Д.П. Онупренко.
Авиация противника ночью нанесла бомбовый удар по боевым порядкам частей 160-й СД и аэродрому на окраине деревни Дмитровка, который оставался единственным мостом, связывавшим окруженную группировку с «большой землей». Однако в это время на аэродроме не было наших самолетов, и удар противника пришелся по пустому месту. Соединения восточной группировки в течение дня также неоднократно подвергались бомбежке с воздуха.
110-я СД в первой половине дня продолжила атаки на Синеево и Степаники, однако противнику вновь удалось их отбить. Во второй половине дня командир дивизии подполковник Беззубов дал команду прекратить бесплодные атаки и провести необходимую перегруппировку. На ночь было запланировано очередное наступление. Дивизия получила пополнение в количестве 247 человек, которое сразу после распределения по подразделениям готовилось к первому в своей жизни бою с противником. Для некоторых из них он станет и последним. В ходе ночных боевых действий дивизия потеряла 132 человека, не продвинувшись вперед ни на метр.
222-я СД в течение ночи на 2 марта вела упорные бои по овладению большаком Юхнов – Гжатск, проходившим к северу от села Ивановское. Части дивизии, встреченные сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника, успеха в продвижении не имели и продолжали вести огневой бой по уничтожению огневых точек и живой силы противника, находясь на достигнутом рубеже. Потеряв за день убитыми и ранеными 137 бойцов и командиров, дивизия получила пополнение в 250 человек.
Легко говорить и делать выводы о правильных и неправильных действиях войск спустя много лет, имея под рукой необходимые данные и не спеша взвешивая все «за» и «против». Нельзя не отметить того факта, что наши войска зачастую топтались на месте, по нескольку дней и недель атакуя деревушки, которые обороняли не слишком большие, но хорошо организованные и обученные подразделения врага. Нередко причиной этому являлась не малочисленность наших частей и подразделений – это факт неоспоримый, – а то, что организация и руководство ими в бою были крайне неэффективными, о чем наглядно свидетельствует очередной приказ командира 222-й СД полковника Боброва:
«ПРИКАЗ № 08
Части дивизии в боях 28.2.42 и 1.3.42 не выполнили поставленные мною задачи. Командиры частей и подразделений не используют частных успехов для быстрейшего продвижения и закрепления за собой достигнутого.
Результат артогня не используется для продвижения вперед. Уничтоженные огневые точки пехотой не занимаются и противник, видя пассивность наших частей, вновь восстанавливает свои огневые средства.
Под огнем бронедивизиона и огнем артиллерии дивизии пехота противника, покидая БУКАРИ, в панике бросалась в бегство в рощу зап. БУКАРИ. Действовавшие в этом направлении подразделения 774 СП, имея задачу не допустить подхода противника, уничтожить его огнем пулеметов и штыком поставленной задачи не выполнили, продолжали отлеживаться. Противник приводил себя в порядок, организованным огнем наносил потери нашим подразделениям.
Командиры и комиссары 479 и 774 СП боем подразделений не руководили, продолжали отсиживаться на КП полка, руководили через случайных людей или по телефону, не зная, разумеется, того, что происходит на поле боя. Полки понесли значительные потери ранеными и убитыми…»[326].
Соединения западной группировки продолжали свою героическую борьбу в окружении. В течение дня противник вел сильный минометный и артиллерийский огонь по боевым порядкам частей и подразделений 113-й и 338-й СД. Разведкой была установлена переброска пехоты противника в район села Знаменка. Во второй половине дня бойцы и командиры 1138-го СП 338-й СД отразили атаку противника силой до пехотной роты при поддержке одного танка на Тетерино.
160-я СД после неудачного боя за д. Шеломцы приводила себя в порядок. Потери частей, участвовавших накануне в наступлении, были очень большими. Личный состав дивизии и подчиненных ей частей и подразделений, не задействованный в наступлении на Шеломцы, не покладая рук трудился над инженерным оборудованием занимаемых ими рубежей обороны.
Снега на полях и в лесах было еще так много, что за короткий срок в снегу были сооружены окопы и траншеи, которые позволяли передвигаться если не в полный рост, то слегка пригнувшись. Протяженность этих окопов была впечатляющей. Только на участке обороны частей 160-й СД она составляла 4110 м[327].
С наступлением теплой погоды появлялась проблема их сохранности, но что поделать, обессилившие от постоянного недоедания многие бойцы и командиры были просто не в состоянии «грызть» мерзлую землю, тем более что шанцевого инструмента, как всегда, катастрофически не хватало. Поэтому снежные окопы и разного рода укрытия пользовались «особой любовью» личного состава, несмотря на то что эти «инженерные сооружения» не всегда могли защитить их обитателей во время обстрела противником от поражения осколками мин и снарядов.
