то есть кардиналы. После них в маленьких санях, запряженных четырьмя пестрыми свиньями, двигался царский шут, наряженный в самый курьезный костюм. Затем следовал Нептун, в короне, с длинной седой бородой и с трезубцем в правой руке. За ним ехала в гондоле «князь-игуменья» Стрешнева в костюме аббатисы, окруженная монахинями. После нее ехал со свитой настоящий маршал маскарада, князь Меньшиков, в огромной лодке, в костюме аббата. Затем в следующих повозках, имевших отчасти вид лодок, следовали в разных замысловатых костюмах княгиня Меньшикова, князь Ромодановский, царица Прасковья Феодоровна, Апраксин; далее следовал огромный корабль, на котором командовал сам Петр, и проч., и проч. [905]
О богатстве воображения царя, о многосторонности его познаний, о его юморе свидетельствуют его письма, в которых поражает весьма часто оригинальность оборотов, сила выражений, смелость сравнений, изобилие ссылок на исторические факты, на мифологию; множество чужих слов, прибауток и истинно комических мыслей придают этим, к сожалению, все еще не изданным в полной коллекции памятникам чрезвычайную прелесть. Письма Петра, как мы видели в разных частях нашего труда, служат чуть ли не важнейшим источником истории его царствования, его деятельности вообще.
Нельзя не удивляться широким размерам энциклопедического образования Петра. О его занятиях естественными науками мы уже говорили по случаю указания на значение первой поездки царя за границу. На искусства, на живопись и архитектуру он стал обращать внимание гораздо позже. Он велел снять планы и рисунки знаменитого дворца в Ильдефонзо в Испании; при постройке разных дворцов в России ему служили образцами прекрасные здания такого рода в Западной Европе; он заботился о составлении коллекции картин, гравюр, предметов скульптуры. Устройство великолепных парков под непосредственным личным наблюдением Петра, например, в Петергофе, в Екатеринентале и проч., обнаруживает в нем любовь к природе, склонность к изящному садоводству.
Уже в XVII столетии современники удивлялись глубине обширных познаний царя в области географии. Уже тогда его интересовал вопрос о возможности проезда в Китай и Индию через Ледовитый океан, или вопрос, соединена ли Новая Земля с материком или нет. Во Флоренции уже в 1698 году боярину Шереметеву показывали карту Черного моря, составленную Петром [906]. По случаю походов и путешествий царь всюду любил собирать топографические данные, изучать особенно водные пути сообщения, узнавать о продуктах каждой посещаемой им области. Сооружение географических экспедиций самим Петром обнаруживает в нем не только пытливость и любознательность, но и необычайное умение заниматься проблемами землеведения. Открытие Берингова пролива, замечательнейший факт в истории подобных событий после подвига Колумба, было не чем иным, как лишь решением задачи, поставленной Петром, приведением в исполнение составленной им для ученой экспедиции программы. То, что было сделано в то время и несколько позже знаменитыми путешественниками, как, например, Гербером, Мессершмидтом, Лангом, Берингом и др., состоялось большей частью по личной инициативе царя [907]. При нем в России были начаты геодезические работы в больших размерах, появились многие географические карты, составлен Кириловым атлас России [908], и проч.
Петр во все время своего царствования хворал часто, иногда опасно. В 1692 году ожидали его кончины. Нередко он страдал перемежающейся лихорадкой. Мы видели, что он иногда, и небезуспешно, лечился на минеральных водах. С 1722 года хронические недуги Петра приняли серьезный характер. В 1724 году болезнь, видимо, усиливалась. А между тем Петр не переставал трудиться, путешествовать, не щадя себя. Никакая натура не могла выдержать такой деятельности. Осенью 1724 года с ним сделался сильный припадок, но, несмотря на это, он отправился осматривать Ладожский канал, потом поехал на Олонецкие железные заводы, оттуда в Старую Руссу; в первых числах ноября, возвращаясь в Петербург, он увидел, что у местечка Лахты плывший из Кронштадта бот с солдатами сел на мель; не утерпев, Петр сам поехал к нему и помогал стаскивать судно с мели и спасать людей, причем стоял по пояс в воде. Припадки немедленно возобновились.
В январе болезнь усилилась; 27 числа он потребовал бумаги, начал было писать, но перо выпало из рук его; из написанного могли разобрать только слова: «Отдайте все…» потом он велел позвать дочь Анну для того, чтоб она написала под его диктовку, но когда она подошла к нему, то Петр не мог уже сказать ни слова. На другой день, 28 января, его не стало [909].
Со времени Петра и поныне встречаются постоянно диаметрально противоположные один другому отзывы о личности Петра, о его заслугах, о значении его царствования в истории России.
Шамшин П.Я.
Петр I на Лахте спасает погибающих во время бури 1 ноября 1724 г.
Раскольники ненавидели Петра; меньшинство, к которому принадлежали патриоты вроде Посошкова, восхваляли его. Из иностранцев-современников, между прочим, Фокеродт выразил сильные сомнения в пользе его царствования, в целесообразности его мер для преобразования России, тогда как другие наблюдатели, например, Перри, Вебер и прочие, знавшие Петра лично и следившие зорко за его реформой, восхищались гениальностью государя, благотворным влиянием его деятельности. Все преемники Петра на престоле считали его образцом правителя. В самые трудные минуты своего царствования Екатерина II вспоминала о Петре, задавая себе вопрос, как бы действовал он в каждом данном случае, между тем как в то же самое время княгиня Дашкова однажды в Вене, за столом у князя Кауница, в самых резких выражениях порицала и личность, и деятельность Петра. Не у одних только знавших его лично встречается некоторая смесь уважения с боязнью и отвращением. Когда после Чесменской битвы в присутствии двора митрополит Платон говорил красноречивое слово и, внезапно сойдя с амвона, подошел к памятнику Петра и воскликнул: «Восстали теперь, великий монарх, отечества нашего отец! Восстани и воззри на любезное изобретение твое!» и проч., то среди общего восторга и умиления граф Кирилл Григорьевич Разумовский тихонько сказал окружавшим его: «Чего он его кличет: если он встанет, нам всем достанется» [910].
Уважение к Петру, удивление его подвигами заставило потомство сначала собирать отдельные черты его жизни: появились сочинения, имевшие характер сборников анекдотов; таковы труды Нартова, Крекшина, Штелина, Голикова, Вольтера. Нужно было идти дальше, заняться правильной, всесторонней, беспристрастной оценкой значения Петра в истории, на основании изучения истории той эпохи вообще. Историографией новейшего времени многое было сделано; много еще ей остается сделать в этом отношении. Результаты нашего труда главным образом совпадают с воззрениями на этот предмет достойного труженика, памяти которого посвящено это сочинение. Эти результаты относительно значения Петра в истории следующие.
Развитие историческое происходит, в сущности, независимо от отдельных личностей. Россия и без Петра превратилась бы в европейскую державу; он не создал нового направления в историческом развитии России. Однако, благодаря гениальности и силе воли Петра-патриота, Россия особенно быстро и успешно продвинулась вперед в указанном
