По свидетельству Бакатина, так и случилось, делегацию во главе с Руцким около дачи встретила вооруженная автоматами президентская охрана. Вид у сотрудников был решительный. Горбачев, «загорелый, как всегда бодрый, рассказал о своем двухдневном заточении, стал готовиться к отлету». По всей протяженности трассы следования Президента СССР на аэродром «Бельбек» его безопасность обеспечивали расставленные еще до прибывших гэкачепистов оперативные наряды сотрудников КГБ Украины: в условиях той обстановки я просто забыл дать команду о снятии нарядов.
21 августа министр Язов на Коллегии Министерства обороны без согласования с другими членами ГКЧП принял самостоятельное решение о выводе войск из Москвы. Это свидетельствовало о кризисной ситуации и разладе в рядах самих членов ГКЧП. Язов не стал с ними сотрудничать, но из состава ГКЧП не вышел: «Не могу быть предателем, это мой крест, и я донесу его до конца».
Ивашко, Крючков, Язов, Лукьянов слетали к Горбачеву в Крым, где надеялись уговорить его принять участие в развивающихся событиях, от исхода которых зависит судьба страны. Он принял только Лукьянова. По возвращении из Фороса все, кроме Ивашко, были арестованы. Ситуацию обрисовал председатель КГБ СССР Крючков в личной записке Президенту после своего ареста: «М. С. Когда все задумывалось, то забота была одна — как-то помочь стране. Что касается Вас, то никто не мыслил разрыва с Вами, надеялись найти основу сотрудничества и работы с Б. Н. Ельциным. К Вам мы ехали с твердым намерением доложить и прекращать операцию. По отдельным признакам в Крыму мы поняли, что Вы не простите нас и что нас могут задержать. Решили доверить свою судьбу Президенту. Войска из Москвы стали выводить еще с утра в день поездки к Вам. Войска в Москве были просто не нужны. С глубоким уважением и надеждами В. Крючков 25.08.91». Позже Крючков в воспоминаниях напишет, что ввод войск и боевой техники в Москву был ошибочным решением. Не стоило вводить комендантский час. Эти меры были лишними, они давали повод сделать вывод, что те, кто вводил чрезвычайное положение, опасаются своего народа.
Я публично давал оценку ГКЧП уже 26 августа. Вместе с министром внутренних дел Украины Андреем Владимировичем Василишиным мы провели пресс-конференцию перед сотрудниками средств массовой информации. Привожу без какой-либо редакции некоторые выводы из сказанного мною в те дни.
«Предпринятая попытка государственного переворота в стране, намерения руководителей ряда союзных органов установить режим диктатуры резко обострили общественно-политическую обстановку и напряженность среди населения республики, озабоченность судьбой демократических завоеваний.
ГКЧП не удалось втянуть в антиконституционные действия сотрудников органов госбезопасности Украины. Все планировавшиеся акции и указания Крючкова для украинских сотрудников госбезопасности и для меня лично были полной неожиданностью и ни в какой степени не согласовывались с нами ни накануне, ни в ходе государственного переворота. Сотрудники органов госбезопасности Украины оставались верны народу, действующему законодательству СССР, Верховному совету Украинской ССР. Единодушно осудили действия союзных должностных лиц, решительно отмежевались от оторвавшегося от реальной жизни кабинетного аппаратчика Крючкова, который требовал от органов госбезопасности выполнения действий и поддержки ГКЧП.
В эти тревожные дни в своей практической деятельности органы госбезопасности республики были ориентированы на строгое следование положениям Конституции СССР и Украинской ССР. Мы руководствовались принятым Верховным советом решением о том, что на территории республики режим чрезвычайного положения не вводится, указы образованных в Москве неконституционных органов не выполняются и не имеют для нас юридической силы. КГБ республики последовал призывам, которые содержались в обращении Кравчука к украинскому народу: соблюдать законность и правопорядок, исполнять распоряжения конституционных органов власти и управления, проявлять гражданскую мудрость и ответственность. Наши подразделения не приводились в повышенную боевую готовность, оружие личному составу не выдавалось, сотрудники из отпусков не отзывались. Нами не было допущено ни малейших нарушений закона, не применялись какие-либо меры административно-правового характера, не составлялись, как циркулируют слухи, списки для задержания граждан на случай чрезвычайного положения.
Оперативные работники управления КГБ в Крыму вместе с МВД продолжали осуществлять мероприятия по обеспечению безопасности Президента СССР; сотрудники КГБ Украины к противозаконной изоляции Горбачева не причастны.
В этой ответственной обстановке для нас было главным не допустить дестабилизации общественно-политической обстановки, упредить возможные провокационные, насильственные или экстремистские акции, которые могли послужить поводом для введения чрезвычайного положения на Украине со всеми вытекающими последствиями.
Главный итог: в результате напряженной работы всех государственных учреждений и должностных лиц в республике в эти полные драматизма дни не пролилась кровь. Думается, что это была наиболее правильная и взвешенная политика.
Сегодня не менее важной остается задача не навлечь в нынешней ситуации новых трагических последствий, уберечь народ от авантюры, не создать, как часто случается, охоты на ведьм, поиска виновных или героев.
Особо подчеркиваю, что мы не можем быть объектом нападок и шельмований только потому, что союзное руководство КГБ скомпрометировало себя участием в заговоре».
Существенно дополнил сообщения об обстановке в республике в дни ГКЧП министр Василишин. Он ознакомил присутствующих с действиями милиции по укреплению правопорядка, с полученным благодарственным письмом МВД России в адрес украинских коллег за взаимодействие в проведении конкретных мероприятий, направленных на срыв намерений ГКЧП по вводу чрезвычайного положения. Характерно, что ежедневные сводки МВД о происшествиях в республике в те дни отличались меньшим количеством уголовных преступлений и даже бытовых негативных проявлений.
Брифинг закончился в вечерние часы, когда нам доложили о крайне напряженной обстановке в Киеве у здания Верховного совета. Там стихийно возник многотысячный митинг по необычному, ранее никогда не фиксировавшемуся в республике поводу: в защиту интересов Украины от возможных территориальных притязаний. Дело в том, что в России в этот день было оглашено заявление пресс-секретаря Президента РСФСР Ельцина, в котором говорилось, что в случае прекращения Союзного договора Российская Федерация оставляет за собой право поставить вопрос о пересмотре границ с сопредельными республиками. Это был крайне опрометчивый шаг, вызвавший недовольство и протесты не только на Украине, но и в Казахстане. На Украине это расценили как недружественный акт по отношению к суверенной республике, заявившей 24 августа о своей независимости и выходе из состава СССР.
