Столлман также настаивал, что они создают именно свободное программное обеспечение, поскольку это словосочетание несло в себе идею добровольного обмена информацией. Торвальдс и Эрик Рэймонд начали говорить: программное обеспечение с открытым исходным кодом, но Столлман наотрез отказывался использовать этот прагматичный вариант, в котором ему слышалось только желание найти людей для эффективной работы. При этом в большинстве случаев свободное ПО имело открытый исходный код, и наоборот, и как правило, все это объединяли в одну категорию: свободное программное обеспечение с открытым исходным кодом. Однако Столлману было принципиально не только как ты разработал ПО, но и какова была твоя мотивация. Без правильных намерений участников движение могло погрязнуть в компромиссах и коррупции.
Споры вышли за рамки собственно программного обеспечения и стали в некотором роде идеологическими. Столлман был одержим требованиями морали и не собирался отступать ни на шаг. Он сетовал, что “каждый, кто поддерживает идеализм сегодня, сталкивается с большим непониманием: преобладающая идеология призывает людей отказаться от идеализма, поскольку он «непрактичен»”142. Торвальдс, наоборот, всегда был откровенно практичен, как инженер. “Я возглавлял лагерь прагматиков, — говорил он. — Мне всегда казалось, что идеалисты интересные, но немного скучные и пугающие люди”143.
Торвальдс признался, что он “не то чтобы большой поклонник” Столлмана: “Я не люблю людей, зацикленных на одной идее. И еще мне кажется, что те, кто видит мир строго черно-белым, не очень приятные люди, да и толку от них немного. Дело в том, что на любую проблему можно посмотреть не только с двух сторон. Практически у любого вопроса существует множество ответов, и «зависит от обстоятельств» — почти всегда правильный ответ на любой глобальный вопрос”144. Ему также казалось допустимым зарабатывать деньги на программном обеспечении с открытым исходным кодом. “Мы открываем исходный код абсолютно для всех, чтобы каждый сам решил, что с ним делать. Почему же мы отнимаем это право у коммерческих компаний, которые вносят такой большой вклад в технологический прогресс?”145 Возможно, программы и хотят быть свободными, но разработчики могут хотеть кормить семью и возвращать деньги инвесторам.
Однако эта дискуссия не должна умалять значимость огромной работы, проделанной Столлманом, Торвальдсом и тысячами их коллег. Система GNU/Linux используется по всему миру и работает на большем числе платформ, чем любая другая операционная система в мире, начиная от суперкомпьютеров и заканчивая мобильными телефонами. “Linux произвела революцию. Раньше никто и подумать не мог, что систему такого уровня могут создать несколько тысяч программистов, которые живут в разных точках планеты и сотрудничают по Интернету”146, — писал Эрик Рэймонд. И это не просто прекрасная операционная система. Разработчики Linux предложили миру схему коллективной разработки ПО, при помощи которой будут созданы браузер Mozilla Firefox и “Википедия”.
К 1990-м годам существовало уже несколько моделей создания ПО. Apple выпускала продукты, в которых программное обеспечение и сами устройства поставлялись вместе и были неразрывно связаны, например, как в компьютерах Macintosh, смартфонах iPhone и любом другом устройстве Apple, которые обобщенно называют iProduct. С таким подходом пользователю не нужно было ни о чем думать. Microsoft, наоборот, не привязывала свое ПО к какому-либо устройству, что давало покупателям больший выбор. Наконец, некоторое ПО распространялось бесплатно и имело открытый исходный код, что позволяло любому желающему использовать и модифицировать программы. У каждой из моделей есть преимущества, свои пророки и последователи. Однако самой эффективной схемой стал симбиоз всех трех подходов, когда бок о бок существовало как свободное, так и запатентованное ПО, устройства, привязанные к определенным программам и продаваемые отдельно, Windows и Mac, UNIX и GNU, Linux и OS X, iOS и Android. Такое разнообразие порождало здоровую конкуренцию, которая не давала какой-либо из моделей поглотить рынок, что способствовало развитию инноваций.
Ларри Бриллиант (род. в 1944 г.) и Стюарт Бранд в плавучем доме Бранда в 2010 г.
Уильям фон Мейстер (1942–1995)
Стив Кейс (род. в 1958 г.)
Интернет и компьютеры были изобретены в 1970-е годы, практически одновременно. И что было странно, пути их развития не пересекались более десяти лет. Общество как будто разделилось на два лагеря: одним было интересно общаться по сети, другим — работать на личной ЭВМ. Первые верили в романтические проекты вроде “Памяти сообщества” (Community Memory Project) и с энтузиазмом создавали электронные доски объявлений и виртуальные клубы по интересам. Вторые мечтали о собственных персональных машинах, на которых можно было делать что угодно — работать, играть, программировать.
Компьютеры и интернет шли параллельными дорогами еще и по той причине, что в 1970-е пользоваться сетью ARPANET могли единицы. “Сетевые технологии были доступны лишь небольшому числу американских лабораторий, занимавшихся компьютерными исследованиями”1, — вспоминает Лоуренс Лэндвебер из Университета Висконсина. Поэтому в 1981 году он связался с несколькими вузами, не подключенными к ARPANET, и объединил их новой сетью CSNET, работавшей на основе протокола TCP/IP. При финансовой поддержке Национального научного фонда США на базе CSNET была создана сеть NSFNET, а в начале 1980-х все эти сети были объединены в интернет. Однако простому обывателю все еще было сложно выйти онлайн из дома, по большей части только университеты и исследовательские центры могли себе это позволить.
Первые 15 лет своего существования персональные компьютеры не были объединены какой-либо сетью. Только в конце 1980-х у пользователей появилась возможность подключаться к интернету из дома или офиса. Это ознаменовало наступление нового периода цифровой революции. Предстоит сбыться мечтам Буша, Ликлайдера и Энгельбарта: компьютеры расширят человеческие возможности, позволят творить, общаться и сотрудничать на принципиально новом уровне.
E-mail и доски объявлений
