Пресс-конференция в Москве не остановила разбушевавшуюся во всем западном мире пропагандистскую кампанию против «империи зла», как назвал Советский Союз президент США Р. Рейган. В сложившейся обстановке А. А. Громыко вынужден был отложить поездку в Нью-Йорк на очередную сессию ООН, так как США отказались дать ему гарантии безопасности.
Что касается Ю. В. Андропова, то в сентябре 1983 года он хранил полное молчание, сознательно предоставив слово военным. Только 21 сентября в нашей печати появилось письмо Андропова «группе социал-демократических депутатов бундестага ФРГ». В нем говорилось о проблеме гонки вооружений и особенно о предполагаемом размещении американских ракет средней дальности на территории ФРГ. О трагедии над Японским морем Андропов не упомянул ни словом. Однако в начале октября ему все же пришлось сделать заявление и об инциденте с «Боингом-747», и о пропагандистской кампании США и Запада в целом. Андропов полностью оправдывал действия советских военных властей и предупреждал, что Советский Союз будет и впредь очень жестко реагировать на провокации западных разведывательных служб. Заявление это было даже более резким, чем все прежние заявления советских военных и гражданских руководителей. Западные наблюдатели комментировали, однако, не столько резкость выражений советского лидера, сколько тот факт, что он молчал о произошедшей трагедии больше месяца. Высказывались предположения об усилении роли военных в СССР или о разного рода противоречиях в Политбюро.
Близкие к Андропову люди говорили позднее, что он достаточно хорошо сознавал, что военные лидеры страны запутались в трактовке произошедшей трагедии и тем самым подставили генсека. Но по понятиям того времени он был не вправе ради укрепления собственного авторитета подставлять под удар военных. Такие случаи бывали и в истории США. Так, например, американские военные власти просто обманули в 1960 году президента Д. Эйзенхауэра в инциденте со сбитым над Уралом самолетом-разведчиком «У-2». Неверную информацию от военных получил в 1961 году о военных действиях на кубинской территории и президент Д. Кеннеди.
Известно, что США надолго закрыли для советских гражданских самолетов американские аэродромы. Ряд санкций против СССР был принят и Международной организацией гражданской авиации (ИКАО).
В политике трудно всегда говорить правду. Но есть ситуации, когда намеренное ее сокрытие приносит несравненно больший вред, чем признание пусть неприятных, но очевидных фактов. И, конечно, США не упустили в своей политике и пропаганде тот явный просчет советской стороны, к которому и Андропов имел, несомненно, прямое или косвенное отношение.
Как известно, еще с весны 1992 года по решению новых «демократических» властей Российской Федерации началось рассекречивание всех, даже самых секретных, советских архивов. В специальной папке «президентского» архива (а ранее архива Политбюро) хранились и все документы, связанные с судьбой корейского самолета «Боинг-747». Основные из этих документов были опубликованы — например, в газете «Известия» от 15 октября 1992 года. Из этих материалов мы узнали, что вскоре после описанной выше трагедии в районах Камчатки и острова Сахалин силами Тихоокеанского флота были организованы поиски электронной аппаратуры самолета — пресловутых «черных ящиков». Было привлечено до 40 кораблей и судов обеспечения Тихоокеанского флота, а также Мингазпрома и Минрыбпрома. 20 октября 1983 года были обнаружены остатки самолета, а через несколько дней, как докладывали Андропову Д. Устинов и В. Чебриков, и «интересующая нас электронная аппаратура (регистратор параметров полета и работы систем самолета и регистратор переговоров экипажа с наземными пунктами управления и членов экипажа между собой)». Эта аппаратура была поднята на борт корабля и самолетами доставлена в Москву в Научно-исследовательский институт военно-воздушных сил для дешифровки и перевода. Вся эта работа заняла еще около месяца. При этом советские корабли продолжали имитацию поисков аппаратуры, и поэтому ни американская, ни японская, ни корейская разведки так и не узнали о том, что «черные ящики» погибшего «боинга» уже изучаются в Москве.
Тщательная экспертиза показала советским экспертам, что отклонение «боинга» от его обычного курса не было случайным. Экипаж самолета не мог не знать, что он летит над советской территорией. Было доказано, что «КАЛ-007» регулярно поддерживал связь с другим южнокорейским самолетом, который совершал полет на близком расстоянии по международной трассе. Но не было получено доказательств разведывательного характера всей этой трагически закончившейся акции. В связи с этим Д. Устинов и В. Чебриков докладывали Ю. Андропову:
«Учитывая вышесказанное, а также профессиональную подготовленность экипажа, высокую надежность навигационного оборудования самолета, можно считать неопровержимо доказанным, что вторжение южнокорейского самолета в советское воздушное пространство было преднамеренным. Оценка фактических данных, полученных при анализе показателей регистрирующей аппаратуры самолета и линии поведения администрации США после того, как самолет был сбит, подтверждает, что мы имели дело с тщательно организованной спецслужбами США крупномасштабной политической провокацией, которая преследовала двоякую цель. Во-первых, вторжением самолета-нарушителя в воздушное пространство СССР создать благоприятную обстановку для сбора разведывательных данных о нашей системе ПВО на Дальнем Востоке с привлечением самых различных средств, в том числе разведывательного спутника "Феррет". При безнаказанном полете самолета-нарушителя через наше воздушное пространство американцы, видимо, намеревались развернуть пропаганду о ненадежности нашей системы ПВО на Дальнем Востоке. Во-вторых, ими предусматривалось, если этот полет будет нами пресечен, использовать этот факт, чтобы опорочить Советский Союз. Разоблачение нами провокационного и разведывательного характера полета самолета и роли в его организации спецслужб США не позволило полностью достичь целей, к которым стремились американцы, организуя эту провокацию.
Поскольку эта акция тщательно готовилась, то они заблаговременно приняли ряд мер для скрытия целей ее проведения. При дешифровании регистрирующей аппаратуры, обнаружив достоверные данные преднамеренности вторжения в наше воздушное пространство, нам не удалось получить прямых доказательств разведывательного характера полета самолета. Поэтому объективные данные регистраторов параметра полета и речевого регистратора в случае передачи их западным странам могут быть использованы как СССР, так и западными странами для доказательства своих противоположных точек зрения относительно целей полета южнокорейского самолета. Не исключен при этом новый тур антисоветской истерии.
