В связи с этим надо основательно подумать, про что же будет кино? Если проблематика бессмертия, то, наверное, главная тема будет: неизбежное превращение бессмертного в суперэгоцентриста, жестокого, лишенного всякой морали, всяких привязанностей и т. д. (У Шмальгаузена есть прекрасные слова: «Природа отняла у нас бессмертие, а взамен подарила нам любовь»[155] — имеется в виду, что бессмертные одноклеточные в принципе не ведают любви; отсюда: приобретение бессмертия автоматически отнимает у человека любовь, что, по-видимому, и должно происходить). [Последние строки от «превращение» обведены сбоку скобкой и написано: «Это главное. Никаких монстров».]
Возможна и другая тема: пришельцы из прошлого. Этакая галерея монстров, видавших всякое и получивших бессмертие (доступ к своей ложке), как правило, ценой гнусности. Тут главное — придумать великолепную пятерку. На это у меня в одиночку пороху не хватает.
Сюжетная линия изначально почти однозначна:
1. Герой выходит из дому по своим делам и тут же на лестничной площадке видит своего соседа из квартиры рядом (Костю Кудинова), выносимого на носилках. Сцена из ХС.
2. Герой едет в институт. Встреча с Мартинсоном. Все — из ХС.
3. Едет в метро в какую-нибудь библиотеку выступать, видит клетчатое пальто. Из ХС.
4. Выступление перед читателями. Вопросики. Настырный читатель, пристающий с вопросами о бессмертии (может быть — один из пятерки).
5. На обратном пути герой заходит в прокуратуру, где у него любовница работает секретаршей. Она оказывается занята, и герой, злой, отправляется восвояси. (Это, конечно, «рыба» — тут важен случайный заход в прокуратуру, или в отделение милиции, или в здание нарсуда.)
6. Дома его ловит жена Кости (может быть, тоже из пятерки?) и умаливает его съездить в больницу к Косте.
7. Сцена в больнице — из ХС.
8. Ночью к нему приходят бессмертные (в белых медицинских халатах, под видом врачей скорой помощи: если он станет вопить и брыкаться — укольчик и якобы в психушку). Они берут его в оборот. Что он знает? Кому и что именно рассказал? Что делал в прокуратуре? Это должна быть жуткая сцена. Они не стесняются. Он для них уже покойник, и это отнюдь не скрывается. Даже если он ничего и не знал и никому не рассказывал, всё равно ТЕПЕРЬ он уже знает слишком много и выбор один: смерть или бессмертие. [На полях: «Важно и что есть эликсир: воскрешает умирающего? вечная молодость? просто вечная жизнь?»] Главарь (Мартинсон) предлагает герою уничтожить Костю Кудинова и занять его место в пятерке. При этом Костя, разумеется, тоже время зря терять не будет и постарается сохранить статус-кво, а это можно сделать единственным образом — уничтожив нашего героя.
Здесь — кульминация. Далее всё пойдет в зависимости от придуманного конца. Конца у меня не получается. Тут нужен мозговой штурм.
Надо продумать и обстоятельства. Например, важно, чтобы эликсир надо было принимать РЕГУЛЯРНО: хоть раз пропустишь, сдохнешь в жутких мучениях, т. е. начавший принимать эликсир хода назад не имеет, он отныне человек отравленный. Как обставляется процедура проглатывания ложки? Как созданы гарантии, что никто из пятерки не сможет злоупотребить? Как далеко зашли опыты Мартинсона по изготовлению синтетического эликсира? Не ведет ли кто-нибудь охоты за пятеркой? Какая-нибудь другая пятерка, у которой иссякли запасы эликсира? И вообще, не сделать ли из всего этого трагикомедию с Мироновым в главной роли?
Думай!
Я очень надеюсь, что в начале января мы сбежимся для работы. Адка уже бродит по квартире, иногда даже почти без костыля. С понедельника начнем ездить на реабилитацию.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Ленусе и Машке — привет!
Маленькая ошибка: разболтал сюжет Гуревичу.
Идея: бессмертному нельзя лезть в вершители судеб человечества: натворит дел. Следят друг за другом. О Мартинсоне знает только Кудинов (про попытки синтеза).
В 1983 году у Авторов вышли две книги: ЖВМ в Кишиневе (ОО, ЖВМ, ВНМ, ХВВ) и донельзя заредактированный ОУПА в «Детской литературе».
Продолжаются публикации повестей АБС в региональной комсомольской прессе. Кроме оканчивающейся в этом году публикации ЖВМ в «Волжском комсомольце», ЗМЛДКС печатает владивостокский «Тихоокеанский комсомолец», а УНС — волгоградский «Молодой ленинец».
К кишиневскому сборнику АБС предисловие написал А. Зеркалов (он же Александр Мирер — давний друг Авторов). В нем обозначены основные критерии творчества АБС.
Из: Зеркалов А. Долг мысли
<…>
Стругацкие почти никогда не пользуются стандартными фантастическими ходами. Их «машины времени» не путешествуют «из сегодня в завтра», они перемещаются «из завтра в позавчера» или «из послезавтра в завтра». Классический сюжет инопланетного нашествия на Землю писатели буквально перевернули: их нашествия совершаются без пришельцев.
Парадоксальные, новаторские приемы Стругацких делают их произведения необыкновенно увлекательными; с первых же страниц внимание читателя стягивается в точку, фиксируется на замкнутом мирке книги, что, по моему убеждению, необходимо в хорошей литературе, — книга мертва, если читатель не стремится безотрывно читать ее до конца — а потом перечитывать. И все-таки главное в другом (хотя о настоящих книгах нельзя сказать, что в них действительно «главное»).
Важнее всего то, что Стругацкие опрокинули устоявшееся мнение о целях и возможностях научной фантастики, открыв возможности, органически ей присущие, но словно бы забытые другими авторами.
Одно из расхожих мнений: фантастика всего лишь развлекательное чтение. Это совершенно неверно, если говорить о мало-мальски хороших произведениях. Верно другое: фантастические книги, даже слабые, почти всегда интересны.
Второй, противоположный взгляд: НФ двадцатого века слишком серьезна. Она порождена научно-технической революцией, важнейшим социальным фактором наших дней. Фантастика по своей природе пригодна лишь для изображения прогресса, она служит социальным телескопом — в ее объективах читатель видит стремительно меняющийся лик современности.
Следствие: в щель между развлекательностью и глобальными картинами якобы провалилось изображение человека, личности. Вот что пишет известный литературовед В. С. Муравьев: «Индивидуальность для фантаста — фикция и притом фикция ненужная, несущая опасность третьего измерения…»[156].
Заметим: это верно, пока речь идет о плохой и даже средней НФ-литературе. Сила оборачивается слабостью: научные, социальные, технические коллизии становятся как бы самостоятельными героями, персонифицируются — и отодвигают в сторону человеческие личности. Действие в фантастике развивается стремительно — оно должно быть интересным — в результате герою некогда чувствовать, ему надо размышлять и действовать…
