Он же уверяет, что число тетрадей в словаре 16.
29 мая. Воскресенье. Ночью прошел дождь. Утром пошел по обычной улице на базар, но возвратился с полпути, так как вся улица залита водой, нужно бродить, а у меня полуботинки. Затем пошел к семье Боян-Нэмэху. Зять сказал, что завтра дает письмо ему. Заходили Бадмаин, Ендон-Чжямцо, Насыков, баргут Идам-Срун, халхасец и Жамцарано. Он (Жамцарано) передал мне новость о получении от акад. Ольденбурга[256] телеграммы, что экспедиции скоро выйдут. Они привезут археологические находки так называемого «Мокрого» кургана, которые Академия [наук СССР] хотела оставить у себя. Тов. Жамцарано, таким образом, отвоевал для Монголии эти памятники. Он говорит, что правописание бурятское за последнее время портится. Например, [Жамцарано приводит такие бурятские] слова, как uuduyan, amuray и объясняет их написание влиянием Боян-Нэмэху, у которого можно заимствовать слог, но отнюдь не правописание, так как он не знал орфографии. Жамцарано сказал, что при отправлении Боян-Нэмэху в Бурятию он ему строго наказал не вмешиваться в орфографию, а учиться ей.
Жамцарано передал мне, что т. И. во время своей двухгодичной командировки в Германию обещал составить синтаксис [монгольского] языка. […]
Мне кажется, что он слишком многое перенял у меня, например, вопреки установившейся формы «лду» он приводит «лда», как у меня, и т. д.
Я решительно против его девятого падежа. Падеж должен иметь одну частицу или одно значение, а не урȳ «вниз», ōдö «вверх», тэши «в направлении».
30 мая. Понедельник. Два раза сходил в Гужетранспорт, чтобы получить пропуск и билет на поездку, заплатил 1 р. 20 к. за пропуск. Там взяли на себя исходатайствовать. Встретился служивший 33 года тому назад молодой человек (тогда, конечно) Котов. Он служил у Ник. Шулынгина. Теперь в Монтранспорте. Получает 200 руб. Говорили о старых общих знакомых. Большинства уже нет в живых. Есть, оказывается, только единичные личности. После обеда ко мне заехал т. Цэвен и сделал следующий заказ. Поразузнать, могут ли в дацане Агинском взяться за вырезку 2000–3000 листов словаря Номтоева[257] (1500 лист.) и других сочинений. Если могут, то просит Баз. Барадина телеграфировать. Тогда отсюда переведут деньги на приготовление досок из ушхи модо.
Между прочим, он просил определить, что за ушхи модо. Вероятно, оно относится к породе ив. Затем он пригласил меня на тасха. Оказывается, 29 и 30 числа сего 4-го месяца происходит на холмах к СВ от Гандана так называемая «тасха». Это особый обряд, совершаемый студентами двух ганданских факультетов чойра. Это – преддверие к проникновению в область высшей буддийской философии. На двух горках укреплены 2 зеленых дерева (хвойных), на них развешаны хадаки и бурханы. На этих горках собралась масса публики. Здесь разнообразные наряды монгольских женщин и мужчин. О, какая революция в костюмах! Поднялись на гору ламы. Им предшествовали молодые ламы в новых коричневых халатах. Они распорядители, как бы хранители порядка.
Публика очень послушна их распоряжениям. Ламы разделяются на 2 группы у 2 обонов с воткнутыми деревьями и читают. Затем встают, старшие с двух сторон захватывают постепенно орбиту полукруга между ламами. Молодые ламы кидаются после некоторых церемоний друг против друга. Распорядители не допускают до рукопашной. Толпа отступает. Потом одна сторона говорит, по-видимому, что струсила. Тогда они снова кидаются друг на друга, и таким образом до 3-х раз. Затем становятся в шеренги у двух холмов и совершают обряд: свистят, ударяют в ладони и т. п. Наконец, снова кидаются на середину и здесь стараются занять то или другое место. Таким образом, очень долго толпятся на месте. Когда места более или менее заняты, они начинают состязание в знаниях. После того, как одна сторона побеждена, она вызывает другую на физическое ратоборство. Начинается борьба. Побежденная сторона обращается как бы в бегство, за ней – победители. Полная неразбериха.
С завтрашнего дня победители и побежденные на своих факультетах уже будут состязаться по буддийской софистике. Так продолжится дней 7. Церемония эта, как говорят, установлена Цзонхавой и совершается в разных местах с различною пышностью. В Урге же эти два дня – традиционные. Вчера была ветреная холодная погода. От этого народу было меньше, а сегодня невиданная в Урге теплая погода после дождя. Народу – уйма, по-моему, не менее 2000 без лам, коих будет тоже не менее того. Мы поехали обратно. Я зашел к Б.-Ц. Бадмаину. Здесь живет и Базарова. О, как она изменилась! Хворала около 3 месяцев. Теперь собирается в Верхнеудинск. Оказывается, старик Мункоин, хозяин двора, женат на ней 25 лет, а его старую жену взял себе Пунсук Цыренжапов. От той жены у Мункоина сын, который учится теперь в Германии. Зовут Мун Жалцаб.
Гомбожаб, муж Базаровой, видел меня во Владивостоке, когда провозил книги, вывезенные другим ламой из Тибета. Я ничего не помню.
31 мая. Сегодня утром ко мне забежал т. Цэвен и сказал, что предоставляет в мое распоряжение автомобиль на целый день для прощальных визитов и осмотра достопримечательностей города. Я с благодарностью принял предложение. Во время ожидания автомобиля зашел в Учком, и туда принесли «Юань-чао-ми-ши». Всего 6 тетрадей. Текст в китайской транскрипции и перевод. Издан китайским ксилографом в 34-м году Гуан-сюя[258], восьмом месяце. Хорошо бы достать для Буручкома 1 экземпляр. Надо заказать т. Цэвену.
Ездил на учкомовском автомобиле в Минпрос. Видел Батухана и Лубсана. Был в ЦК и правительстве, но никого не застал из глав. Был в полпредстве, но т. Берлин не принял, заявив, что занят. Долг исполнен! Заехал в конце концов к т. Жамьяну. Он в очень хорошем настроении. Показал переписываемый им «Алтан-тобчи», найденный недавно в Монголии[259].
Затем он дал для ознакомления рукопись переведенного с китайского текста «Юань-чао-ми-ши». Сказал, чтобы мы вернули рукопись осенью, зимою. Это – серьезное достижение моей командировки. Затем был на Гандане, осмотрел четырехрукого Арьябало в стоячем положении. Высота чрезвычайная. Лама-прислужник сказал, что крыша храма срывается ветром, потому нуждается в ремонте, который собираются сделать на добровольные пожертвования прихожан. Я понял это как домогательство получить что-нибудь с меня и дал четвертак. Он с благодарностью принял. Замечательная обходительность и любезность лам сравнительно с прежним. Прежде были везде палки, а теперь нигде палок не видать в обращении с публикой. Заметна приниженность лам, и они не знают еще, как приспособиться к новой жизни, а потому «другая крайность» сравнительно с прежним бытом. Шакжи, бывший со мною, когда зашли в юрту заведующего, и то сказал: «Ничего себе живут». Он не знает, как жили прежде. Теперь, по крайней мере, половина прежнего размаха.
