Однако, несмотря на все это, я очень сильно восхищалась проказнической, хулиганской натурой этих двоих. Они были запредельно забавны. В них чувствовалась заразительная, чистая радость, особенно когда они делали вещи незаконные, однако настолько хорошо продуманные, что никто не мог заподозрить, что они там как-то замешаны. Я помню, как однажды Воз поехал в Лос-Анджелес по пятой автомагистрали задолго до того, как она была открыта для общественного использования. Никакой полиции. Никаких пробок. Никаких скоростных ограничений. Лишь Воз, летевший на скорости 150 миль в час. Затем «синие коробочки», позволяющие пользоваться услугами междугородной телефонной связи бесплатно. Стив и Воз не были их изобретателями, однако они поняли, как их делать и как их можно улучшить. Эти парни обладали великолепием гангстеров. В их совместной работе было нечто возбуждающее и грациозное.
Через несколько лет после того, как Apple начала функционировать, Воз через Стива попросил меня помочь ему художественно оформить его квартиру. Это была довольно неожиданная просьба, учитывая, что я знала, что он меня никогда особо не любил. Однако она послужила для меня подтверждением того, что, как известно, Воз не держал никакой злобы в сердце. Мы со Стивом пошли к Возу, где я дала ему пару рекомендаций по поводу того, какие цвета можно использовать и где лучше расположить отдельные растения. Меня не покидало чувство неловкости, но Воз был любезен и деликатен. Я думаю, что он пригласил меня из-за того, что ему стали интересны женщины, а возможно, какая-то конкретная женщина, и он стремился произвести на нее впечатление хорошим вкусом. Но может быть, он просто захотел произвести какие-то перестановки в жилище.
В тот день он показал мне свою машину «Позвони и прослушай шутку». Это был всего лишь огромный магнитофон, подключенный к телефону и проигрывающий странноватые шуточки парня-ученого на компьютерную тематику. Они были забавными лишь из-за крайней глупости. Глупые шуточки – как вульгарные комедии – необъяснимо смешны. У Воза был талант их придумывать. Продемонстрировав мне свою «юмор-машину», он сказал, что иногда сам отвечает на звонки и рассказывает анекдот, притворяясь, что говорит магнитофон, а затем удивляя звонящего живым ответом. Эта машина была похожа на прототип сайтов знакомств: Воз на самом деле использовал ее, чтобы привлечь внимание своей первой жены, на которую, похоже, произвели впечатление его забавные, бестолковые шутки. Значит, он все-таки был действительно милым парнем.
* * *
Стив много раз говорил мне, в том числе не напрямую, что боится «потерять свою человечность в мире бизнеса». Иногда он выражал эту мысль в контексте беспокойства о Возе. «Я боюсь, Воз потеряет себя в мире бизнеса», – говорил он, драматично закатывая глаза. Он никогда не вдавался в детали, как или почему это может произойти. Да и я не спрашивала: словами ситуации все равно было не описать.
Отношения Стива со временем и с будущим – так же как и со всем остальным – отличались от подхода к этим вопросам практически всех, кого я когда-либо знала. Постепенно я понимала, что ему по большей части известна его судьба и что интуиция позволила ему узнать его жизненный путь до того, как его пройти. Он знал, например, что будет встречаться с Джоан Баез, исполнительницей песен в стиле фолк и бывшей подружкой Дилана, довольно известной. Он знал, что станет мультимиллионером. Много раз Стив говорил мне, что умрет, когда ему будет слегка за сорок, затем, когда нам обоим уже исполнилось слегка за сорок, он поменял свое предсказание на сорок пять – сорок шесть лет. Когда он стал миллиардером и не умер к обозначенной им середине сорока лет, я помню, как он продолжал повторять «мне осталось недолго», как будто бы сохраняющий пока что молодость шаман пытается добиться еще немного времени для себя.
Однако насколько хорошо Стив знал отдельные странные и точные детали, настолько плохо он разбирался во всем остальном. Лишь некоторое время спустя, когда я смотрела на спящую на моих руках нашу дочку, я вспомнила, как сильно Стив боялся потерять свою человечность. Именно в тот момент я осознала: не Воз утратит свою человечность, а Стив. Воз, обладавший крепкой духовной связью с обоими родителями, будет в порядке. Стив имел в виду себя, и он знал это все время. Говорить загадками о вопросах личного характера всегда было в его духе. Сейчас я представляю его как слепого, выстукивающего с помощью белой палки слова – где-то уже не здесь, вне пределов настоящего, – поддерживающего связь между своей истинной и фальшивой сущностью, желающего довериться мне, чтобы не оставаться одному, испытывая смесь ужасного страха и радости от такой редкой судьбы.
Мое имя, Крисанн, происходит от названия цветка – хризантемы. Во многих культурах она представляет собой символ перехода в иное состояние, хотя и трактуется по-разному. В европейской культуре хризантема рассматривается в качестве портала из нашего мира в иной, а потому этот цветок используется на похоронах. В древней священной системе Хинду восьмая чакра, которая находится над головой, – это похожий на хризантему цветок с большим количеством лепестков различного цвета. Тоже портал – на этот раз между физической оболочкой души и ее более высокими сферами. В японской и китайской культурах очень большое значение придается выходу за пределы собственного «я»: там хризантема символизирует долгую жизнь и радость, рассматривается в качестве символа объединения души и духа в теле для достижения истинного счастья в земной жизни. В Японии Имперский орден хризантемы является самым старинным рыцарским орденом и эмблемой печати самого императора, где этот символ обозначает ни больше ни меньше чем полную реализацию божественного в человеке и человека в божественном. Имя, данное мне матерью, было сродни благословению успешно преодолеть все жизненные трудности. И я ощущала необходимость в этом огромном, ярком заделе, заложенном в моем имени.
* * *
Я родилась в 1954 году в Дейтоне, Огайо, и была первым ребенком в новом поколении семейства Бреннан. Я выросла с тремя сестрами: одной старшей единокровной, Кэтти, и двумя младшими, Джемми и Линдой. Мы были прекрасной маленькой семьей в Огайо, полной надежд на новые начинания. Мы жили в большом доме в конце улицы, рядом с лесом и неподалеку от наших бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек, дядей и тетей. С крыльца нашего дома можно было увидеть кукурузное поле, в самом центре которого располагалась построенная почти век назад школа со все еще висящим снаружи колокольчиком. Зимой мы катались на коньках среди деревьев. Летом строили укрепления и притворялись, что наши сооружения в лесу являются другими мирами. По воскресеньям мы устраивали большие семейные ужины, а по выходным ходили в церковь. На Пасху мы надевали новые платья с подходящими к ним дамскими шляпками. Рождество было нелепо пышным.
