Давид Ливингстон - Дневники исследователя Африки

Скот в Африке похож на индийских буйволов, но приручен лишь отчасти: буйволицы не дают молока, если рядом нет теленка или его чучела (фульчана). В натуре женщин в районе Мозамбика есть что-то от диких животных: жены, забеременев, отказываются от сношений с мужьями приблизительно на три года, то есть до того времени, когда будет отнят от груди ребенок. Мне говорили люди, вполне заслуживающие доверия, что многие молодые негры берут себе одну жену и живут с ней счастливо, но ничто не может заставить женщину продолжать сожительство с мужчиной, когда наступит этот период; а так как такое положение должно сохраняться три года, муж почти что вынужден вступить в связь с другой женщиной. Мне говорили об этом как о большом общественном зле. Такой же нелепый обычай широко распространен на Западном побережье, но там, говорят, мужья соглашаются терпеть ради сохранения душевной чистоты.

Любопытно, что ром, служащий важным предметом ввоза на Западном берегу, на Восточном почти не известен, хотя торговать в обоих случаях начал здесь один и тот же народ. Если посмотреть на карту к северу от мыса Делгаду, то можно подумать, что в этом вопросе какую-то роль сыграли религиозные убеждения арабов, но торгующие южнее мыса Делгаду португальские купцы никаких сомнений не испытывают и продавали бы собственных отцов наряду с ромом, если бы такие операции приносили им денежную прибыль. Португальцы даже построили винокуренные заводы, чтобы получать скверный спирт из плодов анакардии (кэшу) и других фруктов и зерна, но торговля спиртом не идет. Они дают также спирт своим рабам в качестве награды, его называют мата бичо («убей беса»). Здесь можно встретить иногда человека, который много раз имел дело с португальцами и будет просить спиртного, но торговля им не окупается. Негры пьют спиртное, если получают его бесплатно. Неизбежный «глоток» рома при любой политической сделке на Западном берегу с независимым вождем здесь, на востоке, совершенно неизвестен. Мусульмане, конечно, не воздерживались бы от торговли спиртным, если бы она была выгодна. Они часто просили у меня бренди под хитрым предлогом в качестве лекарства. Когда напоминаешь им, что их вера запрещает пить спиртное, они говорят: «Ну, мы можем пить его тайно».

По всей стране маконде в ужасающих размерах распространена паховая грыжа. Негры полагают, что это результат употребления пива; следовательно, их нельзя считать трезвенниками.

18 июня. Видя, что Муса с грузами, оставленными на его попечение, не идет, и опасаясь, что у него что-либо не в порядке, мы вчера утром после воскресной службы выступили со всеми способными нести груз и после тяжелого шестичасового перехода пришли сюда как раз вовремя, так как люди из племени ванинди (или манинди), принадлежащего к вайяу (называемого в районе озера Ньяса также аджавами), пытались переправиться через Рувуму с северного берега на южный. Они пришли, чтобы грабить, и Муса, не получая помощи, приготовился защищать наше имущество. Несколько выстрелов, сделанных китванга, заставили ванинди, вошедших в воду, разбежаться.

Пришли шесть сипаев и Симон. Рюбен и Мабруки сообщили, что Ричард умер. Бедняга оставался с другими юношами из Насика в Липонде. Я замечал, что он слишком много общается с сипаями, и несколько раз собирался сделать ему замечание, так как разговоры сипаев обычно очень дурного характера, но у меня не было точных данных утверждать это. Ричард вместе с другими дошел до Хассане (или Пачассане); он был уже так слаб, что не мог идти дальше. Так как я отлично знал манеру сипаев уклоняться от работы, то боялся, что они собьют на это и бедного Ричарда: мне были известны их многочисленные попытки уговорить других юношей из Насика не работать. Когда Абрахам догнал нас и сообщил, что сипаи ушли, оставив Ричарда, я обеспокоился и послал к нему на помощь трех слуг с укрепляющими средствами, но он умер, видимо, через два дня после ухода Абрахама. Очень грустно, что меня не было на месте: я бы постарался сделать для него все что мог. Теперь говорят, что Ричард ни разу не поддался уговорам сипаев. Он сказал Абрахаму, что хотел бы умереть: до того он всем этим тяготится. Жители деревни, где он умер, были малолюбезны с Симоном.

Сипаи стали такой тяжелой обузой, что я почувствовал необходимость поставить их на место. Сегодня утром вызвал их и спросил, знают ли они, какого наказания они заслуживают своим неподчинением приказам и попытками подговорить людей из Насика повернуть назад. Я сказал им, что они не только засиживались на дороге, когда им приказано было двигаться вперед, но предложили Али восемь рупий, чтобы он провел их на побережье; их оправдание болезнью – пустой предлог, так как они с аппетитом ели по три раза в день. Они ничего не могли возразить. Я разжаловал капрала и приговорил остальных работать носильщиками. Если они будут вести себя хорошо, то будут получать за работу дополнительную, положенную солдатам, оплату, если плохо – только жалованье. От безделья у них сохнут мускулы. Все остальные здоровы и крепнут с каждым днем, одни только сипаи позорно расхлябанны и ни к чему не годны. Они должны исправиться, отказаться от своих скверных привычек. Если они будут продолжать свои обычные занятия, сидеть без дела на дороге или спать там часами во время похода, то их подвергнут порке. Я послал двух из них назад, чтобы они привели тех двух людей, которые вчера отстали. Все, кто работает, сравнительно бодры.

19 июня. Дал сипаям нести легкие грузы, чтобы приучить их к физическому труду и закалить. Пока еще сохранялся страх перед наказанием, они усердно тащили ношу, но когда их опасения ослабели, они снова принялись уклоняться от работы. Один из сипаев, Перим, облегчил свой груз (чай), весивший около 20 фунтов, тем, что выбросил свинец, в который чай был завернут, а затем еще около 15 фунтов чая, уменьшив таким образом наш запас до 5 фунтов.

Сегодня мне попалась на глаза телеграмма[10]: «Ваша мать скончалась 18 июня в полдень». Это было в 1865 г. Стало очень грустно.

19 июня 1866 г. Прошли мимо мертвой женщины, привязанной за шею к дереву. Местные жители объяснили мне, что она была не в состоянии поспевать за другими рабами партии и хозяин решил так с ней поступить, чтобы она не стала собственностью какого-нибудь другого владельца, если ей удастся поправиться после некоторого отдыха. Отмечу здесь, что мы видели и других рабынь, привязанных таким же манером, а одна лежала на тропе в луже крови, не то застреленная, не то заколотая. Нам каждый раз объясняли, что когда измученные рабы не в состоянии идти дальше, рабовладельцы в бешенстве оттого, что лишаются прибыли, изливают свою злость на рабов, убивая их[11].