Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян «Мои воспоминания». (Ереван, 1979):
«…Мужественно дрались пограничники Перемышльско-го отряда, которым командовал подполковник Я. И. Тарутин… К нам в плен попал немецкий фельдфебель, который участвовал в атаках на 9-ю пограничную заставу лейтенанта Н.С. Слюсарева. На участке этой заставы находился мост через реку Сан (восточнее Родымно). Показания гитлеровца были записаны фронтовым корреспондентом Владимиром Беляевым. Привожу эту запись. «До сих пор, — сказал фельдфебель, — располагаясь поблизости от советской границы, мы только слушали песни советских пограничников и не предполагали, что люди, поющие так мечтательно, протяжно, мелодично, могут столь яростно защищать свою землю. Огонь их был ужасен/ Мы оставили на мосту много трупов, но так и не овладели им сразу. Тогда командир моего батальона приказал переходить Сан вброд — справа и слева, чтобы окружить мост и захватить его целым. Но как только мы бросились в реку, русские пограничники и здесь стали поливать нас огнем. Потери от их ураганного огня были страшными. Нигде — ни в Польше, ни во Франции — не было в моем батальоне таких потерь, как в те минуты, когда пытались мы форсировать Сан. Видя, что его замысел срывается, командир батальона приказал открыть огонь из 80-миллиметровых минометов. Лишь под его прикрытием мы стали просачиваться на советский берег.
Наша тяжелая артиллерия уже перенесла огонь в глубь советской территории, где слышался рокот танков, но и находясь на советском берегу, мы не могли продвигаться дальше так быстро, как хотелось нашему командованию. У ваших пограничников кое-где были по линии берега огневые точки. Они засели в них и стреляли буквально до последнего патрона. Нам приходилось вызывать саперов. Те, если им это удавалось, подползали к укреплениям и взрывали их динамитом. Но и после грохота взрывов пограничники сопротивлялись до последнего. Нигде, никогда мы не видели такой стойкости, такого воинского упорства. Мы уже обтекали огневую точку, двигались дальше, однако никакая сила не могла сдвинуть двух-трех пограничников с их позиции. Они предпочитали смерть возможности отхода. Советского пограничника можно было взять только при двух условиях; когда он был уже мертв либо если его ранило и он находился в тяжелом бессознательном состоянии… В нашем батальоне насчитывалось тогда 900 человек. Одними убитыми мы потеряли 150 человек. Больше 100 получили ранение. Многих понесло течением, и в суматохе мы так и не смогли их вытащить на берег…»
А что было на вооружении застав? Винтовки, по од-ному-два станковых пулемета, по три-четыре ручных да гранаты. Автоматы ППД только привезли на заставы, но их никто не брал, они так и остались лежать в ящиках…
Я не берусь сейчас восстановить боевую историю славного 92-го погранотряда. Это мне не под силу. О боевых действиях пограничников в Перемышле в первые часы, дни и последующие годы Великой Отечественной войны в документальном очерке «Дозорные западных рубежей» писал В.А. Козлов, в книге «Через всю войну» — М.Г. Паджев, в книге «Всегда с бойцами» К.И. Чернявский. О боевых действиях 92-го отряда писал и В.П. Беляев.
* * *
Коломыя. 22 июня 1941 года.
В приграничных районах Румынии и Венгрии к началу войны были сосредоточены румынские и немецкие войска. Численность их передовых отрядов, как предполагалось, в восемь раз превосходила наши пограничные части, но главные, ударные силы до начала июля задействованы не были.
По телефону из Львова 24 июня 1941 г. 20.00 Хоменко.
«По состоянию на 9.00 24.06.41… на участке Коломыйской комендатуры выброшен десант в числе 50 человек, одеты в пограничную форму и гуцульскую одежду. 35 человек из этого числа взяты в плен, остальные разыскиваются…»
Глава 5
ОТХОД — 600 КИЛОМЕТРОВ…
1 июля 1941 года. Школа как разворошенный муравейник. Кто-то куда-то бежал, кто-то что-то тащил — ворох ли обмундирования, две-три винтовки, черные, учебные…
— Куда?
— Командир велел вон в тот колодец бросить…
— Вторая рота, бегом к вещевому складу! Кто хочет сменить сапоги, можно брать командирские, яловые…
Это уже совсем неожиданно. Нам, курсантам, — и командирские. Поддался этому искушению и я. Снял свои уже повидавшие виды за девять месяцев кирзачи, надел новенькие кожаные. Рядом с вещевым складом — продуктовый. Там на три повозки курсанты грузили какие-то мешки и ящики.
Часов в 9 вечера командиров взводов дежурный вызвал к начальнику школы. Они вернулись быстро. По взволнованному лицу нашего старшины нетрудно было понять, что принесенное им известие нельзя отнести к разряду обычных.
— Третий взвод, ко мне! Становись! Равняйсь! Смирно! Товарищи курсанты… — старшина чуть запнулся, — товарищи курсанты, обстановка очень сложная, Коломыя почти окружена. Вы знаете, что уже восьмые сутки на нашем участке границы идут бои. Но противник обошел нас слева и справа. Мы сейчас в тылу у фашистов. Получен приказ — сегодня оставить город… Да, ребятки, не думалось, что такое получится… Задача: собраться быстро, взять с собой все, как приказано: винтовку, патроны — два подсумка, гранаты, противогаз, шинель в скатку, флягу, вещмешки с личным. Собак — на коротких поводках, но длинные тоже взять, скребницы, щетки… Лишнего ничего не брать. Сам проверю. Ясно? Выступаем в 23.00. Разойдись!
Ночь ничем о себе не заявляла. Казалось, что солнце только-только зашло. Июньские дни самые длинные. Ох, как это мы поняли через несколько суток!
В колоннах повзводно, с собаками на коротких поводках мы стояли на разворошенной территории школы. Рвали душу сирены — опять воздушная тревога. Зарево над городом, словно утренняя заря, только еще дым багровыми клубами. Это горела нефть… Собаки, чувствуя что-то непривычное, крутились вокруг хозяев, то и дело путая поводками их ноги. Чей-то пес тоскливо завыл.
— Да тише ты! Сидеть!
— Прекратить разговоры с животными! Вас как учили? Только команда!
— Шко-ола-а! — донеслось от головы колонны. — …агом… арш!
Нет, не строем, не оттягивая носочек сапога и не очень держа равнение, тронулась колонна. За ней повозки с продуктами, какими-то вещами, походная кухня на паре лошадей. Это я заметил, оглянувшись на повороте дороги.
Так начался наш поход, да не поход — тяжелый, изнурительный отход, отступление…
Где фронт? Где части Красной армии, где же она даст, наконец, решающий бой, остановит немцев, погонит их назад, за границу? Когда? Ведь уже восемь суток! Восемь. И верно ли говорят, что немцы уже где-то под Ровно? А это километров 300 за Коломыей. Если так, то как же нам выбираться? Но почему тогда у нас тут боев никаких нет? Говорил кто-то, что вроде у города немцы выбросили десант с самолетов и одеты они были в нашу пограничную форму. Но их городская комендатура всех переловила. До нас и дело не дошло. А может быть, и не так? Может быть, на этом война и закончится? — Зачем же тогда отходить? Зачем же столько всего сожгли и бросили?
