8 марта 1979 года я впервые пришел в квартиру, где жила известная в литературных кругах Москвы Мария Антоновна Чагина, вдова второго секретаря ЦК партии Азербайджана, в 1920-е годы главного редактора газеты «Бакинский рабочий» Петра Ивановича Чагина, друга Сергея Есенина. Хозяйка четырехкомнатной квартиры, открывшая дверь, радушно встретила гостей – Леонида Горового, начинающего журналиста, сотрудницу фотохроники ТАСС Тину и меня, тогда работавшего в отделе литературы журнала «Огонек». Именно Леонид и Тина привели меня в этот дом, чтобы я написал о женщине, которая знала Есенина. Поначалу я не поверил, что такое может быть, ведь со дня гибели поэта к тому времени прошло более полувека. Но мне повезло – все оказалось правдой: и Мария Антоновна, близко общавшаяся с великим поэтом, и автографы Есенина, сохранившиеся в этой квартире, где вовсю хозяйничало неимоверное количество кошек. Хотя после первого визита мы подружились с Марией Антоновной и я бывал у нее много раз, мне никогда не удавалось сосчитать их количество. Казалось, что их было не менее двух десятков. Они сидели на широких подоконниках, валялись на диванах, порой спрыгивали на ничего не подозревающих гостей со шкафа и даже (о, ужас!) нагло укладывались на столах, где у Марии Антоновны, во всяком случае во время визитов жданных и нежданных гостей, в беспорядке лежали письма мужа Петра Ивановича, прижизненные книги Есенина и даже автографы великого поэта… Само собой разумеется, что специфический кошачий запах витал по всему огромному жилищу.
Пожилая дама, не утратившая былой красоты и женского обаяния, гостеприимно пригласила нас в дальнюю комнату с окном, выходящим во двор.
– Ну, что ж, дорогие, сейчас я вас буду угощать едой, которую любил Петр Иванович. И мы будем пить принесенное вами вино из тех же бокалов, из которых пил мой муж.
Завязалась долгая беседа. Память у Марии Антоновны была прекрасной, и я ловил каждое слово о ее молодости и, особенно, о Сергее Есенине, которого связывала с ее мужем сердечная дружба. Именно ему поэт посвятил свои «Стансы» и знаменитый цикл «Персидские мотивы»: «С любовью и дружбой Петру Ивановичу Чагину».
Как рассказывала в тот вечер Мария Антоновна, она познакомилась со своим будущим мужем осенью 1924 года в Баку. Приехавший тогда же в этот город Сергей Есенин остановился у Чагина, с которым подружился раньше в Москве. По воспоминаниям Марии Антоновны, Есенин, глядя на влюбленную пару, шутил, что «теряет» друга… Тем не менее они навещали Марию Антоновну почти всегда вместе.
– Надо заметить, – говорила Мария Антоновна, – Есенин и Чагин были абсолютно разными людьми. Первый – эмоциональный, порывистый, легко ранимый, подверженный быстрым сменам настроения. Второй имел твердый и решительный характер.
Вспомнила она и том, что день рождения Сергея Есенина 3 октября 1924 года отмечали у нее дома, где она и получила в подарок фотографию, на которой друзья запечатлены рядом.
На обороте Петр Иванович сделал надпись:
М.А Примите дружный дар двух рыцарей пера, скандального Сергея и бурного Петра.
Рядом Есенин написал своим мелким, бисерным почерком:
Дорогая Мария
Антоновна,
Сие есть истинно
И не условно.
Можно поклясться
Прелестью Ваших глаз.
Не забывайте грешных нас.
Эту лирическую новеллу хозяйка квартиры на Сретенском бульваре всегда заканчивала примерно так: через несколько дней поэт пришел к красавице и с улыбкой протянул ей пакетик из папиросной бумаги: «Это вам от Петра». Она развернула пакетик и ахнула: там лежало обручальное кольцо.
Однажды я спросил Марию Антоновну, общалась ли она позже с Есениным. «Да, он жил у нас с Чагиным на даче в Мардакянах. В октябре 1925 года мы встретились с ним в Москве. Но разве могла я подумать, что никогда больше его не увижу!»
…Конечно, о своем муже Мария Антоновна могла говорить без конца. Вспоминала его веселый нрав, доброту, его терпеливость. Не могу не привести яркого словесного портрета, сделанного писательницей Марией Белкиной, приятельницей известного московского библиофила, друга многих столичных писателей Бориса Яковлевича Шиперовича, под началом которого я работал в отделе библиографии и пропаганды книги издательства «Советский писатель» в 70-х годах: «Чагин очень любил литераторов. Любил стихи, любил острое словцо, любил слушать всякие байки, любил застолье; было в нем что-то французистое, легкое, этакий распутный сластолюбец-рантье и уж никак не партийный деятель! Маленький, плотный, четырехугольный, с брюшком, с очень крупными, мясистыми чертами лица, отвислой чувственной губой, большими выпуклыми глазами, прикрытыми толстыми лепешками век; казалось, под этими тяжелыми веками глаза всегда дремали, оживляясь только после доброй порции коньяка… Имей он свое издательство, он бы обязательно прогорел, ибо ему было трудно отказать автору в авансе! За что, между прочим, и был снят из Гослита. Он слишком много назаключал авансовых договоров, не требуя с авторов рукописей. Попросту в тяжелые военные годы подкармливал писателей… В том числе Марину Цветаеву и Бориса Пастернака».
…Однажды гостеприимная Мария Антоновна принимала нас по случаю дня рождения своего любимого Петра Ивановича, обеденный стол украшал диковинный для того времени салат с гранатовыми зернышками. Среди гостей была Вера Бальмонт, близкая родственница знаменитого русского поэта.
Как-то Мария Антоновна пригласила нас с женой на сольный концерт Тамары Синявской. Конечно, это был один из редких выходов в свет пожилой, почти немощной женщины. Мы заехали за ней на такси и после концерта доставили домой. Но зато «в обществе» увидели совсем другую Марию Антоновну – помолодевшую, с горящими глазами светскую даму, которая раскланивалась со знакомыми, давала ручку для поцелуев, кокетничала с мужчинами…
В одну из наших встреч у нее дома Мария Антоновна неожиданно вытащила из потерто-драного кожаного (явно петраиванычева) портфеля пожелтевший листок и просто сказала: «Я хочу, чтобы это было у вас… Сохраните это письмо…».
На этом листке было послание (весьма интимного характера) Петра Ивановича Чагина своей любимой жене, написанное в 30-е годы.
Не без колебаний решил привести его в книге. Мне кажется, читателю будет интересно узнать о глубине, силе и нежности чувств живших так давно людей…
Тифлис. б. XII-34
Марочка, золотко мое, детка моя маленькая, родная, любимая, женушка моя единственная, желанная!
