- Воронцов и Погорелов стоят за малые, незаметные территориальные отряды. И вообще они такими конспираторами заделались, шо даже удрали от вас конспираторским образом!..
Ковпак, сидя в углу штабной землянки, молча скрутил гигантскую козью ножку, помолчав, заметил:
- И оцэ воны называють "боевой дружбой"?.. Подхарчились, отдохнули за нашей спиной - и задали стрекача?.. Да ще й забралы рацию, которую по приказу Центра должны были оставить нам!..
- Действительно, очень странно, - пожал плечами комиссар. - Если даже они в чем-то не согласны с нами, так надо было обсудить это вместе, со всей партийной прямотой.
- А воны кажуть, шо ты, Сэмэн Васильевич, их, бедных, с толку сбиваешь! Шо воны, значить, только свои районы обязаны "обслуживать", а мы - только свои! В общем, каждый воюй единолично, обороняй свой дом?! Я с комиссаром глуховчан Белявским всячески старался убедить Воронцова и Погорелова в пользе объединения сил. Приводил самый убедительный пример: Руднев сам пришел к Ковпаку, и оба отряда - в выигрыше! Если кто и проиграл от их объединения, так только оккупанты!..
И только сейчас заметив в углу землянки знамя, на котором золотым шелком были вышиты слова: "Путивльский объединенный партизанский отряд", Матющенко воскликнул:
- Так у вас уже и Боевое Знамя есть? Цэ добрэ. Знамя объединяет людэй.
- Мы с Сидором Артемовичем очень рады, что ваша и наша точки зрения полностью совпадают. В этом единении - залог роста нашей боевой мощи! подвел итог Руднев.
12 ноября произошло еще одно знаменательное для всех ковпаковцев событие. Вернулся с важнейшего задания из-за линии фронта Алексей Ильич Коренев - партизан гражданской войны, один из основателей рудневской группы. Он должен был связаться в Харькове с переехавшим туда из Киева ЦК КП(б)У и попросить радиостанцию для объединенного Путивльского отряда.
Коренева все ожидали с нетерпением, возлагая на эту опасную "командировку" особые надежды. Сведения, принесенные им с Большой земли, были, разумеется, секретными, поэтому разговор происходил в штабе при закрытых дверях.
Едва успев вытереть свой вспотевший, почти без морщин, розовый лоб и расчесать пышную, белую как снег бороду, из-за которой все в отряде прозвали его Дед Мороз, Коренев начал свой невеселый рассказ:
- Немцы уже под самым Харьковом! Захватили Холодную Горку и обстреливают оттуда городские кварталы. Весь центр - в дыму, как в тумане. Все заводы и учреждения уже эвакуировались. Над головой кружит черный пепел от сожженных бумаг: жгут архивы!
- Знакомая картина! - вздохнув, заметил Ковпак.
Коренев молча кивнул и продолжал рассказ.
- Проводилась уже эвакуация тылов армии, которая обороняла город. Мне удалось разыскать только начальника Сумского областного управления НКВД Шраменко. Он, понятное дело, очень интересовался нашими партизанскими делами. Я рассказал ему все о фашистском тыле. Его это, видно, за душу взяло. Он старался всеми силами раздобыть для нас рацию, но в суматохе, когда все уже отступали, где ж ее возьмешь?
О том, как опасно было переходить, притом дважды, линию фронта, Дед Мороз не упоминал: народная трагедия была так велика, что о своей жизни не думалось.
- Ну, а с партийными органами ты связался, Ильич? - живо поинтересовался Руднев. В глазах его светилась надежда. - Ведь главное, чтобы о нашем отряде знали там, на Большой земле!
- Как там наши? - почти одновременно с комиссаром спросил Ковпак.
Но Коренев и на этот раз не мог порадовать их доброй вестью.
- Работники Харьковского обкома и горкома накануне сдачи города были так заняты экстренными делами, что им было не до меня.
Ковпак и Руднев хорошо понимали, какие это дела. Они навсегда запомнили тот черный день, 9 сентября, когда их родной Путивль был занят врагом и когда надо было, хоть умри, успеть сделать все, чтобы своевременно вывести свои оперативные группы на лесные базы, оставить везде "глаза и уши" - разведку, подпольщиков и связных.
Обнадеживающим из всех сообщений Деда Мороза было одно: Шраменко обещал, что через НКВД обязательно доложит о Путивльском отряде Центральному Комитету КП(б)У. И еще Дед Мороз сообщил, что партизанскими делами и нуждами там, в ЦК Компартии Украины, занимаются товарищи Зленко, Спивак и Дрожжин, а рация при первой же возможности будет сброшена со всем необходимым на парашютах.
- Это уже хорошо!.. - Руднев энергично растер озябшие пальцы. Главное - о нас им известно. Значит, будут и указания, и помощь.
И каждый, кто находился сейчас в крохотной штабной землянке, верил: в ЦК не забудут о Путивльском отряде. При первой же возможности, любыми средствами окажут помощь партизанам.
- Итак, связи с Большой землей у нас пока нет, Сидор Артемович, сказал в заключение комиссар. - Но сведения, которые принес Коренев о положении на фронтах, очень важны. Ведь фашистские оккупанты и их пособники распространяют повсюду выдумки, якобы войска фюрера уже потеснили Красную Армию за Волгу. А наш Дед Мороз сам перешел фронт под Харьковом! Надо немедленно написать листовку и рассказать народу правду.
Комиссар достал из нагрудного кармана гимнастерки карандаш, отточил его поострей и тут же при свете мигающего каганца начал писать текст листовки.
Листовку Руднева через час начали "размножать", то есть переписывать от руки. И партизанские агитаторы, с Яковом Паниным во главе, не дожидаясь утра, пошли в окрестные села рассказать людям, что Москва стоит, как неприступная твердыня, что Красная Армия в непрекращающихся жестоких боях изматывает силы врага, и час расплаты непременно настанет...
БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?
С неделю занимались ковпаковцы хозяйственными делами, налаживая свой нелегкий быт и готовясь к предстоящей зиме. И вдруг утром 28 ноября в Новую Шарповку - ближайшее к партизанскому урочищу село - прибыла рота фашистов. Не задерживаясь здесь, каратели двинулись в Старую Шарповку. Почти в то же самое время вступила рота гитлеровцев и в село Яцыно.
Обе вражеские роты заняли высотки, прилегающие к Спадщанскому лесу. Затем один взвод развернулся в цепь и пошел в наступление.
- Похоже, что немцы решили провести разведку боем! - выслушав донесение, произнес Ковпак.
- Хотят прощупать нас?.. - Руднев задумался. - Что ж, мы готовы.
- Тоди зробым так: на основной позиции, в центре нашей обороны поставымо трофейный танк! - сказал Ковпак. - Несколько человек со станкачем разместим в районе землянок. С десяток хлопцев пошлем к домику лесника, наперерез фрицам. А остальные займут оборону со стороны Яцыно и Старой Шарповки.
Ковпак был спокоен и деловит. Руднев, как всегда в минуты опасности, оживлен. Глаза его излучали какую-то необыкновенную теплоту, от которой всем становилось легче.
