И грядущее подтвердило их правоту. Маленькая церковь Сен-Луи-де-Франсэ была лишь ядром будущего островка французской общины, которому суждено было большое развитие. «Прошло тринадцать лет, 1791 по 1804, – рассказывал много позднее вице-консул Франции, г-н Соланж-Бертен, – которые приход Сен-Луи в Москве прожил мирно и в безвестности, очевидно, втайне оплакивая беды, а затем молча восхищаясь славой родины-матери. Финансы еще долго были расстроены вследствие усилий, предпринятых, чтобы эта церковь появилась. В 1802 году долг составлял девять тысяч рублей ассигнациями, поэтому пришлось повысить плату за совершение венчаний и отпеваний»74. Несмотря на финансовые трудности, французский приход худо-бедно пережил период Французской революции, надеясь на лучшие времена. Основание прихода Сен-Луи-де-Франсэ определенно являлось важнейшим моментом истории французской колонии в Москве, поскольку способствовало тому, что она по-настоящему структурировалась. Также приход являлся и ее ориентиром и укреплял связи между людьми, в чем очень нуждались некоторые члены общины в тот момент, когда революция изгнала из страны большое количество их соотечественников. Как писал Ж.-M. Шопен об иностранцах, «язык, обычаи, нравы, суждения сближают их, и каждый окружает себя теми, кто может напомнить ему родину»75. Приход Сен-Луи-де-Франсэ оставался цементом, скрепляющим эту колонию, позволяющим ей выжить, несмотря на предстоящие драмы.
С октября 1807 года кюре прихода являлся аббат Адриен Сюррюг. Родившийся в 1744 году, доктор теологии, он долгое время служил преподавателем, прежде чем возглавил церковь. Он был очень любим своими прихожанами. «Воодушевляемый истинно апостольским рвением и занятый милосердной деятельностью, – уточнял один из его преемников на этом посту, – и в то же время человек твердый и энергичный, он много способствовал созданию прочных основ нового прихода…»76 В час драмы 1812 года он был в первых рядах со своими соотечественниками. Кроме того, разве не является показательным, что как раз в тот год российское правительство разделило два католических прихода Москвы: приход Сен-Луи-де-Франсэ и Святых Петра и Павла?77 Накануне великих сомнений 1812 года национальное чувство среди обосновавшихся в Москве французов было прочно и сильно.
На заре XIX века: всё больше и больше артистов
XIX век начинался с благоприятных перемен. Царствование Александра I (1801–1825) было ознаменовано разрывом с крайностями абсолютизма, продемонстрированными его предшественником. Человек, позволивший ветру свободы подуть над Россией, одинаково нравился и русским, и иностранцам. Были освобождены многие политические заключенные, границы вновь открыты, опять разрешен ввоз книг. Буквально вся страна издала вздох облегчения. В этом бесспорно позитивном контексте все больше французов рассматривало возможность обосноваться в России и заняться здесь делами, чтобы прославиться и разбогатеть. Этот короткий период эйфории нашел отражение в литературных произведениях и переписке того времени. Конечно, сохранялись стереотипы восприятия: Франция – революционная, а Россия – самодержавная; француз – цивилизованный и культурный, а русский – дикий, варвар. Если французская революция несколько поколебала образ Франции – друга России, то начало царствования Наполеона как будто старалось подкрепить его. Россия, более чем когда бы то ни было, становилась страной, в которой возможно все. Эта огромная территория представлялась не только убежищем для аристократов и священников, остающихся верными принципам Старого режима. Россия – новая страна для тех, кто готов рискнуть. В ней можно было преуспеть и даже одним этим реабилитировать образ Франции, запятнанный кровью и революционными захватами. В начале XIX века во франко-русских отношениях наступил новый этап. Многие современники выражали свою веру в это и оптимизм: таковы В. Дельпюк де Комейра, Моро де Комманьи и Анрион. Первый опубликовал в Париже в 1802 году «Общую картину современной России» в двух томах, которая являла собой своего рода путеводитель по стране. Подробное описание царской империи он завершил настоящим панегириком в честь России. Становилось ясно, что в его глазах Россия – страна будущего, имеющая огромные возможности. Было бы жаль позволить завладеть ее богатствами другим державам, особенно Англии, которая и так уже извлекла большую пользу из Французской революции, чтобы укрепить свои позиции и увеличить коммерческие инвестиции в России. В 1793 году она добилась продления договора 1766 года, предоставлявшего ей почти полную монополию в этой части света. В своей работе В. Дельпюк де Комейра привел несколько примеров этого первенства англичан, поощряемого самими русскими. Так вот, этому следует положить конец, считал он, тем более что французов и русских связывали общие интересы, «взаимная заинтересованность»78.
И теперь французам надлежало сломать сложившийся порядок вещей, придать франко-русским отношениям, в первую очередь коммерческим, их настоящее направление, представляемое как естественное, законное и неизбежное. Но не следует ждать. Необходимо пользоваться благоприятным моментом.
Александр I
В том же 1802 году на сцене театра Сите-Варьете парижанам была представлена новая пьеска под названием «Едем в Россию». Это водевиль, написанный двумя уже известными авторами – Моро де Комманьи и Анрионом. Первое представление пьесы состоялось 22 декабря 1802 года. Сюжет? М-ль Клорис, актриса, решает уехать в Санкт-Петербург. Она объявляет о своем решении ближайшему окружению, которое реагирует на это очень живо. Ее друг Бельфор первым восклицает: «Как? Эта эпидемия и до тебя добралась?» Ее жених Бервиль возражает: «А почему бы нет? Ты же знаешь, сегодня модно ехать в Россию». А Бельфор заключает: «Скажи лучше, что это безумие»79. Так, от сцены к сцене, мы видим различных персонажей, соблазняемых данной идеей: парикмахера Трессана, писателя Пийардена, художника Дюколори, театрального суфлера Дюсуфля, танцовщицу Пируэт, и так вплоть до Фрака, портного и отца кандидатки на отъезд м-ль Клорис. Все громко разговаривают друг с другом, тогда как хор постоянно повторяет: «Поехали в Россию, там нужны таланты, нас всех там ждут, там платят наличными». И лишь один персонаж вносит минорную ноту во всеобщий энтузиазм: папаша Фрак. «При моей профессии я как-то не решаюсь, – говорит он. – Многие путешественники рассказывали мне, что все жители севера обросли шерстью, как животные». В этом отразилось традиционное представление о России как о дикой, варварской и опасной стране. Но разве не представляет этот персонаж, противопоставляемый друзьям его дочери, старое поколение, все еще пребывающее во власти старых клише? Конечно. Главное – преодолеть страх, поверить в себя и быть предприимчивым. Эти надежды В. Дельпюк де Комейра в 1802 году возлагал на молодежь. Ей предстояло принять вызов XIX века, доказать, что «в России все возможно»!
