Из участников кружка стал извесным поэтом Василий Захарченко. Защитив диссертацию на степень кандидата технических наук, он многие годы был редактором журнала "Техника молодежи". Поэт и изобретатель Владимир Орлов также стал кандидатом технических наук и много лет был научным обозревателем газеты "Правда".
Однажды я показал Орлову четверостишье В час, когда знамя взвивается Сталина, Образ коммунизма пред нами привстал Нежно кладу на весов я хрусталины хрустящее имя Христа.
Володя тотчас же ответил мне эпиграммой Я Ваши стихи прочитал, и сразу мне сделалось весело, Когда миллиграммы Христа Сто тонного Сталина взвесили. Что ж, измерять людей по весу, В этом, конечно, Вы сильны, Но все же скажу: Вы повеса, И даже больше - Висельник.
Но меня не убили (никто не донес), и я дожил до таких времен, когда "веса" Христа и Сталина стали совсем другими.
Анатолий Нетушил и мой сокурсник Леон Биберман стали профессорами МЭИ.
В Литературном кружке участвовали две второкурсницы, писавшие стихи, - Таня Нефедова и Вера Гладышева. Особенно я подружился с Таней, мы часто ходили с ней на концерты. Вера сочиняла едкие эпиграммы на преподавателей, особенно на декана. Впоследствии обеих девушек исключили из института - Веру за неуспеваемость, а у Тани - расстреляли брата. Таня окончила институт в Сибири, а вернувшись в Москву, стала кандидатом наук и работала в научно-исследовательском институте. Вера стала поэтессой, автором многих песен и стихотнорных реклам.
В гостях у нашего литературного кружка была поэтесса Маргарита Алигер. Когда в Москву приезжал живший тогда за границей Илья Эренбург, мы были у него в гостинице "Метрополь" и читали ему свои стихи.
Петр Евгеньевич Дюбюк
В кружке участвовал преподаватель математики Петр Евгеньевич Дюбюк, впоследствии профессор и заведующий кафедрой математики в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА), который первоначально был заочным отделением МЭИ. Некоторое время я занимался в группе, где Дюбюк вел упражнения по математике. Мне хорошо запомнились его слова: "Постепенно водоизменяя правила игры, можно крокет превратить в футбол".
Дюбюк организовал при Литературном кружке Фельетонную бригаду (ФеБ), фельетоны которой печатались в "Энергетике". Мой первый фельетон - о летнем лагере МЭИ - назывался "А лагерком, а лагерь", - это название было связано с французской пословицей A la guerre comme a la guerre - На войне - как на войне. Петр Евгеньевич познакомил меня с поэтическим творчеством Омара Хайяма. Особенно запомнилось мне четверостишье
Когда бываю трезв, нет радости ни в чем,
Когда бываю пьян, темнится ум вином.
Но между трезвостью и хмелем есть мгновенье,
Которое люблю, за то, что жизнь - лишь в нем.
"Любовь студента"
В "Энергетике" в 1936 и 1937 гг. были напечатаны два мои стихотворения, которым редакция дала заголовки "Любовь первокурсника" и "Любовь второкурсника". На самом деле первое из этих стихотворений было началом стихотворения "Перспектива", а второе называлось "Векторный анализ". Приведу полный текст этих стихотворений:
Перспектива
Мы шли и ветер нас освистывал,
Свистал издевочные трели.
Мы шли, мы шли с тобой, мы шли с тобой.
В глаза друг другу мы смотрели.
Пусть где-то ветер воет арии,
Ревет мотив безлюдный, волчий.
Мы - глаза серые и карие,
Мы разговариваем молча.
Мы говорим: люблю, люблю тебя,
Мне девятнадцать, тебе двадцать.
И сердце рвется тигра лютее,
И просто некуда деваться.
Трамвай проносит взгляды беглые,
Проходят люди, будто нет нас.
А мы идем в туманы белые,
Как будто знаем их заветность.
И щеки пятнами румянятся,
И в даль открыты горизонты.
И института словно манит нас
Широкоплечий мокрый контур.
Мы там не каждый день обедали,
Протесты стягивая в ремень,
Но беды не были нам бедами:
Мы были веселы в то время.
А в вечера, когда за Кочиным
Мы засидимся и устанем,
Наш путь нам кажется законченным,
И предаемся мы мечтаньям:
Как мир тряхнем, что брал нас за уши,
Как перестроим всю науку.
И всесто книжек ускользающих
Берем тогда друг друга руки.
И верим: путь пройдем начертанный
В таком вот вечере красивом.
Из глаз друг друга радость черпаем
И для работы новой силы.
И в Института зданье нашего
Мы входим радостно, как в зори.
В те времена наш мозг вынашивал
Основы будущих теорий.
И снова ветер перелистывал
Бессонной осени минуты.
Мы снова улицей той шли с тобой.
Мы шли к тому же Институту.
Все так же мелкими побегами
На стеклах холод ставил стрелы,
И так же все трамваи бегали
И люди мимо нас смотрели.
Мы не одни. Нас улей, стая ли?
Лучи над улицей висели,
И мы совсем, совсем растаяли
Средь наших спутников веселья.
Нет никакой меж нами разницы,
Сейчас начнем играть и бегать.
Лишь нам с тобою жизнь-проказница
Сыпнула на головы снега.
На голове моей окалинка,
Как на сгоревшем метеоре.
Знать слишком слабый, слишком маленький
Я для огня своих теорий.
И ты, моя подруга верная,
Подруга отдыха и дела,
Пройдя пространства многомерные
И ты прядинкой поседела.
За то ж, что огненными иглами
Сжигала нас теорий лава,
Задач поставленных достигли мы
И победили мы со славой.
Перенеся невзгоды столькие,
Добились счастья мы с тобою:
Попало дело в руки стойкие,
Не пропадет оно без боя.
Учеников глаза восторжены,
В почтенье взгляды их одеты.
А мы в ответ, ответим что же мы?
Мы рассмеемся лишь, как дети.
Вступаем в Института здание
Как штаб мы в занятую крепость.
