В конце концов под давлением общественного мнения съезд был вынужден согласиться на проведение референдума, но, во-первых, утвердил собственные формулировки вопросов, а во-вторых, определил, что результаты референдума будут подсчитываться не по числу принявших участие в голосовании (как это было на президентских и парламентских выборах), а по списочному составу избирателей.
Вопросы, выносимые на референдум 25 апреля 1993 года, приняли такой вид:
Доверяете ли вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину?
Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года?
Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации?
Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?
Закон о референдуме Российской Федерации запрещал выносить на референдум социально-экономические вопросы, и тем не менее съезд включил такой вопрос в расчете на недовольство населения трудностями жизни. Другие формулировки тоже не отличались объективностью и ставили Президента и правительство в заведомо неравные условия.
Однако для всех было ясно, о чем тут идет речь. На чьей ты стороне? На стороне Президента и политики реформ или на стороне тех, кто хочет вернуть страну к прошлому? Именно это – понимание того, что настал решающий момент, когда вся страна оказалась на распутье дорог, ведущих в прошлое или в будущее, понимание людьми исторической значимости момента – определило результаты референдума.
Россияне еще раз обнаружили удивительное чутье и здравый смысл и высказались за поддержку Президента. Несмотря на все трудности, которые сопровождали реформы, они высказались за недоверие съезду и Верховному Совету. Ельцин еще раз получил мандат доверия со стороны большинства населения.
Он получил также прекрасный шанс покончить с противостоянием, распустив съезд и Верховный Совет. Опираясь на этот мандат, он мог также применить и силовые меры борьбы с непримиримой оппозицией, которая открыто угрожала прибегнуть к силе для свержения правительства и Президента. Все окружение Ельцина было за применение радикальных мер в борьбе с оппозицией, за роспуск съезда. Но что-то удерживало Ельцина от этого шага. Возможно, это была интуиция и нежелание прибегать к силовым методам. Во всяком случае, каждый раз, когда заходил разговор об этом, он говорил и мне и другим членам Президентского совета, что не верит в эффективность силовых методов в решении политических проблем.
Теперь, когда мы знаем, как все произошло и чем закончилось, когда позади октябрьский мятеж и принятие новой Конституции, становятся более ясными мотивы, по которым Ельцин отверг практически единодушно предлагавшееся ему решение о применении силовых мер по роспуску съезда и Верховного Совета. а также более жесткой борьбы с непримиримой оппозицией.
Я думаю, он больше всего страшился обвинений в установлении диктатуры и нарушении законности, а то, что такие обвинения были бы сделаны и в стране, и за рубежом, сомнений быть не могло. Поэтому Ельцин предпочел иной путь – путь ускорения подготовки проекта новой Конституции, и для этого было найдено одно из самых удачных политических решений последних лет. Я имею в виду идею созыва Конституционного совещания с участием представителей всех социальных слоев и политических сил. Эта идея обсуждалась в течение последних двух лет неоднократно либо в виде предложения созвать Учредительное собрание, либо собрать Конституционное совещание. Решение о созыве Конституционного совещания было крупным политическим шагом и реакцией на результаты апрельского референдума. И уже в конце мая Конституционное совещание начало работу. Случилось так, что я стал председателем вначале одной из секций этого совещания (секции, в которой были представлены все политические партии, профсоюзные объединения и конфессии, зарегистрированные как общероссийские организации), а затем стал сопредседателем Конституционной палаты, в которую было преобразовано Конституционное совещание в сентябре 1993 года.
К началу июля текст новой Конституции был готов, и на общем собрании членов Конституционного совещания с участием Президента Ельцина, руководителей субъектов Федерации и руководителей Правительства в Кремлевском Дворце съездов состоялось его торжественное подписание.
Проект был подписан почти 96 процентами членов Конституционного совещания, после чего он был направлен в областные и республиканские Советы для обсуждения и представления своих замечаний. Предполагалось, что к сентябрю все Советы должны на своих сессиях обсудить этот документ, и тогда открывалась возможность еще до конца 93-го года провести референдум и принять новую Конституцию.
Руководство Верховного Совета и непримиримая оппозиция в штыки приняли этот документ и стали проводить активную подготовку к тому, чтобы сорвать завершение работы над проектом Конституции и проведение референдума. У них в памяти было еще живо поражение на апрельском референдуме, и они понимали, что за полгода мало что изменилось, а значит чем быстрее пройдет референдум по Конституции, тем больше шансов у Ельцина и реформаторов провести свой проект Конституции.
Хочу напомнить, что в этом проекте не упоминался даже термин "Советы", не предусматривалось существование Съезда народных депутатов и Верховного Совета, а провозглашалась Президентская Республика. Естественно, что для Хасбулатова, Руцкого и компании принятие такой Конституции означало полный политический крах. Поэтому они с каждым днем наращивали кампанию противостояния и угроз. Все это вынудило Президента после долгих колебаний и сомнений издать указ о поэтапном проведении конституционной реформы, роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета, а также назначении референдума по новой Конституции России. Я помню эти многочисленные обсуждения и встречи, на которых главным пунктом тревог и сомнений был вопрос о легитимности действий Президента и о том, как провести референдум по Конституции и выборы в новый парламент в соответствии с этой Конституцией в условиях, когда Верховный Совет и Съезд народных депутатов наотрез отказываются от каких-либо компромиссов. Напротив, они готовы были сделать все, чтобы сохранить свои кресла и сделать свой срок пребывания в депутатских креслах постоянным.
Советчиков было много, и советы давались разные, но вся тяжесть ответственности за принятое решение все равно ложилась на плечи Президента. Он должен был сделать выбор: либо продолжать терпеть двоевластие и противостояние, ведущие страну к полному параличу власти, либо взять на себя ответственность и, вопреки принятым на Съезде народных депутатов решениям по изменению текста Конституции, объявить о досрочном прекращении их полномочий и назначении новых выборов. Знаю не с чужих слов, что Борис Николаевич долго колебался и поддерживал любые предложения по достижению компромисса и нахождению выхода из политического тупика без применения силы. Но в конце концов он решился, и 21 сентября был обнародован знаменитый указ № 1400 о поэтапном проведении конституционной реформы.
