торжественно в Голубом зале «Комсомольской правды», на вокзал, провожать эрвээсов, приехала Наталья Ивановна со своей матерью — женой полковника Голышева. И вновь были слезы, и слова благодарности, и договор увидеться летом в Красном Луче, чтобы поехать на могилу Ивана Васильевича, а в самый последний момент, когда до отхода поезда оставалось пять минут, Голышевы вдруг спохватились («Ой, что же это мы!») и выложили из сумки домашние пирожки в целлофановом пакете, с мясом и с капустой, и торт, специально купленный, и какие-то свертки с чем-то, и завалили всем этим столик в купе: «Детям, Валентина Ивановна, чтобы не выходили из поезда на станциях, а то как бы чего…» А когда поезд тронулся, обе женщины еще долго смотрели ему вслед, не сдерживая и не скрывая слез.
Основная часть почты касалась, конечно же, Лили Литвяк — воспоминания о ней, уточнения некоторых фактов ее биографии, пожелания и так далее, — но были письма, повод для написания которых содержался в очерках в виде абзаца или даже одной строки, а иногда и без такого «прямого» повода — по ассоциации.
«Здравствуй, дорогая редакция! Пишут тебе жители села Ново-Красновка, ученики школы Ермашова Таня, Герасименко Нина, Ковальчук Рая и Рудякова Света. Мы, девочки восьмого класса, шефствуем над памятником Екатерине Будановой, который установлен в нашем селе. Еще мы переписываемся с Ольгой Васильевной Будановой, сестрой Кати, она приезжала к нам в гости. Вот и все, что мы хотели вам написать. До свидания!»
Или такое письмо:
«Хочу сообщить, что в нашем городе, то есть в Шахтерске, ежегодно 19 апреля проводится мемориал памяти Николая Баранова — командира 73-го истребительного авиаполка, Бати, о котором Вы писали в «Белой лилии». Почему у нас? Потому, что в нашем городе живет его сын — Вадим Николаевич Баранов. Ежегодно из различных городов и республик страны приезжают ребята и соревнуются за первый приз по настольному теннису имени Николая Баранова. Эти соревнования год от года становятся все популярней. Так, например, в этом году в них примут участие команды из Москвы и Ленинграда. Я написал об этом В. И. Ващенко и ребятам из «РВС», а также предложил, чтобы лучшие из них были направлены на соревнования в качестве почетных гостей. И еще одно. Вам, видимо, пришлют много откликов. Считаю, что они должны быть подытожены. В таком случае прошу вспомнить, что слава летчиков не забыта в Шахтерске. А Ваша «Белая лилия», как мне кажется, должна быть продолжена, но под названием: «Внуки Белой лилии», или «Белая лилия цветет снова!», где прошу написать о судьбе детей и внуков погибших солдат. Так, например, Вадим Николаевич Баранов был рабочим, без отрыва от производства окончил институт, сейчас работает ведущим специалистом на местном заводе. На том кончаю. Сын погибшего под Воронежем политрука (место захоронения неизвестно), секретарь парткома шахтоуправления имени XVII партсъезда Александр Коваленко».
«Я знаю одну историю, — пишет В. Ф. Павловский, житель Киева, — которой сам был очевидец: на моих глазах погиб летчик, это была первая смерть, виденная мною на той войне. Было начало июля 1941 года. В небе у поселка Червоное на Житомирщине разыгралась трагедия: летел наш самолет, такие машины в ту пору называли «Чайками», и вдруг с разных сторон вынырнули из облаков «мессершмитты» и набросились на советский истребитель. Их было много, я не успел всех сосчитать. «Чайка» приняла бой, но в считанные секунды была подожжена. Падая, этот клубок огня и дыма продолжал стрелять, и один из немцев стал неуклюже клевать носом, отвалил от группы и пошел на запад. По всему было видно, что он поврежден. А наш истребитель упал недалеко от села Красовка. Когда мы, мальчишки, под вечер пришли на место гибели самолета, то увидели холмик свежей земли, на котором была закреплена половина лопасти винта с надписью чернильным карандашом: «Летчик Моисеев, город Пушкино». Кто успел его похоронить, кто видел его документы, а может, и слышал его последние слова, если летчик был смертельно ранен и умер на чьих-то руках, я не знаю. Может, и этот герой до сих пор числится без вести пропавшим. Может, мое короткое письмо кому-то поможет узнать о трагической, но прекрасной судьбе сына, брата, отца или друга. Может, это мое сообщение поможет найти святое место памяти о дорогом человеке».
И еще одно письмо:
«Я знаю о войне понаслышке, я родилась в 41-м, но моя память особенно цепко хранит послевоенные трудности, послевоенные фильмы, послевоенные песни. Помню, как в родном селе, на Николаевщине, на старом сельском кладбище сооружали скромный памятник бойцам, перенеся их останки из временных могил. Они погибли 14 марта 1944 года при освобождении нашего села. Первым в списке стояло имя танкиста — капитана Шилова. И вот теперь я узнаю, что где-то в донецкой степи затерялся след Лили Литвяк. Но чтобы этот след не затерялся в памяти людей, в сердцах живых, чтобы подвиг советских воинов не потускнел через годы, очень нужно делать то, что делают Валентина Ивановна Ващенко и ее воспитанники. Будь я поэтом, я написала бы о них стихами. Думаю, правда никогда и никого не оставляет равнодушным. Есть, конечно, книги, есть кино, встречи с ветеранами, но дело, которое делают ребята из «РВС» — самое сильное соприкосновение с правдой героического времени. Спасибо Ващенко, спасибо ребятам из «РВС»! Лидия Кононовна Прокопенко, г. Львов».
Кстати, о стихах. Признаться, я мало что в них понимаю, ценителем быть не могу, и скажу только о количестве: писем в стихах пришло очень много. Сами их авторы, прозой предваряя стихотворные строки, признавали несовершенство своих произведений, не претендовали на публикацию, но просили поверить в искренность чувств, в «невозможность откликаться иначе», как написал один читатель, добавив, что «затронута вами тема, требующая не прозаического, а стихотворного взрыва души».
Вот письмо, присланное заводским механиком В. Родионовым из Москвы:
«Все те же песни в той же силе звучат, как прежде, над землей, но только нету с нами Лили, погасшей утренней звездой. Погасшей, чтоб всегда над нами стояло небо голубым, чтоб над полями, над лесами войны не стлался смрадный дым…»
Письма о Лиле…
«После первой же главы я вдруг вспомнил, что учился с нею в 1939 году при Таганском аэроклубе Москвы. В тот период я был студентом первого курса Московского химико-технологического института имени Менделеева. Практику по полетам мы проходили на учебном аэродроме в «Медвежьих озерах», расположенных между Москвой и Щелково.
Лиля осталась в моей памяти небольшого роста, красивой,
