Перевод С. Митиной.
Лоис Дж. Мельцер, «Антисемитизм в армии Соединенных Штатов во время Второй мировой войны» — диплом, защищенный в Балтиморском еврейском колледже, 1977, с.101. (Цит. по: Динерштейн Л. Антисемитизм. С. 141).
Лоис Дж. Мельцер, «Антисемитизм в армии Соединенных Штатов но время Второй мировой войны» — диплом, защищенный в Балтиморском еврейском колледже, 1977, с.101. (Цит. по: Динерштейн Л. Антисемитизм. С. 42).
Социолог Е. Дигби Батцель признавал, что он и многие его друзья, офицеры военно-морского флота, вернувшись с Второй мировой войны, «меньше прежнего были расположены терпеть традиционный, часто бесчеловечный этнический снобизм наших предвоенных лет». (Там же с. 151).
Как офицер контрразведки, отец одним из первых вошел в какой-то из только что освобожденных концентрационных лагерей. В какой именно, он называл, но я уже не помню.
Европейский театр военных действий. (Ред.).
Веками складывавшееся христианское учение о том, что евреи убили Спасителя и страдают потому, что Бог карает их как народ за этот грех, начало сдавать позиции лишь в последние двадцать лет стараниями выдающихся протестантских богословов, которые утверждают, что следует прекратить «облыжные обвинения в адрес наших соседей-евреев» (Кристер Стендаль, Гарвардская теологическая школа). Папа Иоанн XXIII на Втором совете Ватикана официально «снял» с евреев «обвинение» в смерти Христа, а это значит, что тот, кто до сих пор считает евреев ответственными за убийство Иисуса, идет вразрез с учением католической церкви и является еретиком.
Условное обозначение одного из мест высадки союзников на побережье Франции, принятое по соображениям секретности. (Ред.).
Отец никогда не упоминал при мне об этом посещении Хемингуэя, но я о нем прочла в письмах, хранящихся в Библиотеке конгресса.
Солдат во Франции // Сатэрдей ивнинг пост. 1945. 31 марта. С. 21.
Тетя говорит, что до войны никогда не замечала за ним никаких «странностей» — ни в медицинском, ни в религиозном плане, да и подобные «заклинания» не встречались в его довоенных произведениях — но я не могу быть уверена до конца.
Цитаты в переводе А. Миролюбовой.
Вот еще письмо солдата домой, где выражается то же отчаяние — солдат пишет о гибели товарища: «Ему не было и двадцати… С криками и стонами он испустил дух на носилках… Там, в Америке, публика неистовствует на скачках, ночные клубы имеют рекордные прибыли, на Майами-Бич столько народу, что яблоку некуда упасть. Мало кому есть дело… мы спрашиваем себя, узнают ли когда-нибудь люди, чего стоило солдатам — среди ужаса, крови и отвратительных, раздирающих душу смертей — выиграть войну» (рядовой Дэниэл Уэбстер из 101-го). Цит. по: Эмброз. Граждане солдаты. С. 417).
Франк Э. Луиза Боган: Портрет. Нью-Йорк: Альфред А. Кнопф, 1985. С. 338.
Корсар, песня 3, строфа 22, строка 551. (Перевод В. Топорова).
За оборону Люксембурга Двенадцатый пехотный полк был особо упомянут в приказе по армии.
Собрание писем Уита Барнетта, Библиотека конгресса.
Там же.
Полковник Джердон Ф. Джонсон. История Двенадцатого пехотного полка во время Второй мировой войны. С. 309.
«Перед самой войной с эскимосами» — название рассказа Дж. Д. С. из «Девяти рассказов».
Дорогой Эсме с любовью — и всякой мерзостью. (Перевод С. Митиной).
(Перевод В.Топорова). Именно это стихотворение Бэйб из рассказа «Солдат во Франции» хотел услышать, когда в боевом окопе мечтал, что, вынув руку из-под одеяла, окажется чисто вымытым, дома, с девушкой: «Я попрошу ее — пусть почитает мне что-нибудь из Эмили Дикинсон, о тех, кто блуждает без карты… и я запру дверь».
Басё (1644–1694) Furu ike уа! Старый пруд.
Kamavazu tobicomu
Mizu no oto.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
(Перевод В.Марковой).
Или ответ Сенгая (1750–1863) горячо любимому и почитаемому старому мастеру:
Ike arabe,
Tonde basho ni
Kikasetai.
Басё
Был бы здесь пруд,
Я бы прыгнул туда — пусть слышит
всплеск в тишине.
(Перевод с английского варианта мой — А. М.).
Перевод М. Макаровой.
В похожей сцене Холден замечает семейство, идущее впереди него, и говорит нам, что родители не обращают никакого внимания на своего малыша:
«А мальчишка был мировой. Он шел не по тротуару, а вдоль него у самой обочины, по мостовой… Я нарочно подошел поближе, чтобы слышать, что он поет… Машины летят мимо, тормозят так, что тормоза скрежещут, родители никакого внимания не обращают, а он идет себе по самому краю и распевает: «Вечером во ржи…» Мне стало веселее. Даже плохое настроение прошло». (Над пропасшею во ржи).
Когда я прочла этот отрывок, уже ставши матерыо, — не то что в двадцать лет, когда у меня не было своей семьи, — я пришла в бешенство. Я подумала — как приятно, как радостно, что ты видишь мир в ином свете, что ты заново обрел эту свою, по Достоевскому, «возможность любить», — но неужели никто так и не уведет этого ребенка с улицы, подальше от машин, чтобы его не задавило насмерть?
Это относится и к нашей семейной жизни. Приведу один пример из сотни подобных: когда мне было девять лет, я просила, умоляла папу купить мне белые высокие сапожки для танцев. На мою бедную голову обрушился поток столь яростных инвектив, как будто я попросила у него разрешения вступить в нацистскую партию и надеть эти миленькие ботиночки с железными подковками. Дикие ночи — дикие ночи!
