разведывательных операций в условиях Афганистана. Руководители исламских партий, их разведка и контрразведка, даже при желании скрыть от ЦРУ или разведки Пакистана свои важные позиции в структурах режима, чаще не могли этого сделать в силу как особенностей национального характера (подверженность материальным стимулам, пренебрежение к интересам центральных органов и др.), так и в связи с принимавшимися мерами спецслужб США и их союзников по созданию осведомительской базы в оппозиции. В этой связи, ставшие известными советским спецслужбам в 1980-х гг. факты выходов агентуры афганских моджахедов на советских граждан, следовало рассматривать через призму возможной осведомленности и интереса ЦРУ. Практика же МГБ ДРА и КГБ СССР показала, что только выявленных агентов разведки и контрразведки моджахедов, действовавших непосредственно против советских войск в Афганистане (за 1980–1986 гг.) насчитывалось 600; ситуаций, подозрительных на вербовку при общении афганцев с военнослужащими – 12. Другой, более реальный способ, который не мог остаться вне рамок операции ЦРУ – это накопление информации на советских специалистов, работавших в афганских учреждениях, с помощью имеющейся там агентуры моджахедов на перспективу. Так, в феврале 1986 г. в Управлении ВВС и ПВО Афганистана была выявлена сеть осведомителей в составе ряда руководящих и рядовых сотрудников [639].
С учетом опыта оперативной практики МГБ РА и КГБ СССР не исключалось наличие операций ЦРУ по выводу агентуры из афганцев в СССР по каналу советско-афганского сотрудничества, к примеру, в области подготовки национальных кадров. Осуществлялось оно, как известно, в весьма широком диапазоне. Так, афганские пилоты обучались и проходили переподготовку в Сасовском летном училище гражданской авиации, Ульяновском центре гражданской авиации, ряде других, в том числе и в десятке военных учебных заведений МО СССР, МВД СССР. Обстановка в афганских землячествах была сложная, а с 1987 г. имела тенденцию к ухудшению. Отмечались многочисленные негативные высказывания и действия в отношении руководства своей страны, намерения выезда в капиталистические страны, либо невозвращения на родину, в том числе и путем перехода на нелегальное положение в СССР. В 1987 г., например, в Афганистан был возвращен слушатель Рязанского военного автомобильного училища С. А. Бабур. В период учебы он неоднократно высказывал критические оценки политики СССР в Афганистане, демонстративно разбил портреты В. И. Ленина и Б. Кармаля. По данным МГБ РА, в инспирировании подобных процессов участвовали пакистанские спецслужбы через свою агентуру. Особенности положения афганских и пакистанских студентов в Советском Союзе давали возможность разведке Пакистана привлекать их к сотрудничеству на основе зависимости (в частности, выдача заграничных паспортов). Кратковременность же пребывания в СССР афганских граждан осложняло выявление среди данной категории лиц, сотрудничавших со спецслужбами [640].
Планировались и осуществлялись операции ЦРУ по афганцам, находящимся в контролируемых вооруженной оппозицией районах страны, в лагерях и штаб-квартирах исламских партий в Пакистане, а также проживающих в других государствах мира. Отличительной особенностью таких операций являлось отсутствие организованного противодействия сил и средств афганских и советских органов государственной безопасности и возможность, в связи с этим, уменьшения затрат на обеспечение безопасности вербовки. Однако выполнение части задачи на территории Афганистана осложнялось в силу общей неблагоприятной для ЦРУ обстановки в стране. Вместе с тем проблема компенсировалась возможностью разведки США опереться на агентурную базу моджахедов. Решение части операции на территории Афганистана обеспечивалось использованием агентуры из иностранцев (журналисты, инструкторы, специалисты, советники и т. п.), либо разведчиков и агентов, попадавших в страну путем преодоления пакистано-афганской границы в составе групп моджахедов [641].
Осуществление вербовочных операций в группировках вооруженной оппозиции, ориентирующихся на сотрудничество с США, являлось характерным для многих регионов мира на протяжении практически всей послевоенной истории ХХ в. Организуя разведывательно-подрывную деятельность против Республики Куба через свои позиции в контрреволюционных кубинских организациях, ЦРУ широко использовало т. н. «особо проверенных» людей, которые осуществляли первичные проверочные мероприятия. При достаточно твердой убежденности в том, что объект пойдет на сотрудничество с американской разведкой, его выводили на сотрудника ЦРУ. Схожие операции ЦРУ практиковало в Африке.
Образцы новых вооружений противника всегда являли собой предмет особой охоты. Война в таком случае предоставляла большую возможность их получения с минимальными издержками для военной разведки соперничающих на поле боя армий. Война позволяла испытать в реальных условиях новые разработки научно-исследовательских институтов и опытно-конструкторских бюро, выявить недостатки и быстро осуществить доработки. СССР уже много лет не вел масштабных военных операций и Афганистан превратился в фактический полигон для испытаний военной техники и вооружений в жарком сухом климате.
Объектом «охоты», в частности, стал автомат Калашникова AK-74. Будучи меньше по размерам и легче, чем автомат образца 1947 г., он имеет калибр 5,45 мм и использует боеприпасы со смещенным центром тяжести, которые беспорядочно двигаются при попадании в тело, что приводит к повреждению внутренних органов с большим выходным отверстием. Первый захваченный моджахедами AK-74 был продан ЦРУ за 5000 долларов. В 1987 г. западногерманская разведка завладела в Афганистане некоторыми образцами советской боевой техники и боеприпасами. ЦРУ обратилось с просьбой к руководству разведки ФРГ (БНД) о содействии в получении некоторых из них, в частности, образцов нового противотанкового управляемого реактивного снаряда.
Почувствовав возможность делать деньги на продаже западным покровителям образцов советского вооружения, моджахеды начали активно заниматься торговлей добываемого в боях оружия и техники. В дело шло оружие, куски брони, электронное оборудование, шифровальные машины, танковые гусеницы. Даже бинокли приобрели коммерческую ценность для моджахедов. Особый интерес спецслужбы проявляли к вертолетам Ми-24. Его обломки распиливали и продавали по кускам. В 1985 г. афганские летчики совершили побег и угнали в Пакистан два вертолета Ми-24, позже перегнали туда же и несколько советских боевых самолетов. Скупкой подобных трофеев занимались сотрудники иностранных дипломатических представительств, аккредитованные в Пакистане, а также специально обученные агенты. Обеспокоенные бесконтрольной ситуацией в этом вопросе пакистанцы приняли необходимые меры [642].
Одной из классических операций стратегического масштаба, имевшей объектом воздействия политический, военный и экономический потенциал СССР, как главного гаранта сохранения существовавшего в Афганистане режима, являлось налаживание поставок оружия афганской оппозиции. К началу второй половины 1980-х гг. ведущая роль ЦРУ в этом вопросе стала общеизвестной по причине провалов его агентуры и многочисленных публикаций в прессе различных стран. Американские специалисты Вудвард и Бебкок в «Вашингтон пост» утверждали, что помощь ЦРУ афганским моджахедам переросла в самую крупную операцию США после Вьетнама и в 1984 г. составила 80 % ежегодно расходуемых ЦРУ средств на тайные операции [643] Органы госбезопасности СССР и ДРА подобного рода материалами располагали еще в момент начала снабжения средствами подрывной деятельности группировки Г. Хекматьяра, действовавшего с территорий Пакистана против режима М. Дауда в 1975–1978 гг. В то время и были опробованы каналы
