Антон Деникин - Путь русского офицера

Так, в октябре 1918 года он писал генералу Драгомирову: «…У Вас после тяжелых боев прорвался Сорокин с отрядом, и Ваши и мои враги пустили слух, что генерал Деникин нарочно выпустил его, чтобы не дать Краснову взять Царицын. Судите сами, Абрам Михайлович, такими слухами, такими грязными сплетнями на чью мельницу мы льем воду…»

Возмущенный генерал Драгомиров 13 октября отвечал: «…Вашим вопросом – “на чью мельницу мы льем воду” – Вы как будто возлагаете вину на нас за эти сплетни… Неужели не ясно, что Добровольческая армия из сил выбивается, чтобы сдержать напор большевиков, значительно превышающих в силах и неизмеримо обильнее снабженных боевыми припасами?

Неужели последние кровопролитные и упорнейшие бои, в коих гибли с несравненным геройством офицерские части армии, дают кому-либо право сколько-нибудь серьезно останавливаться на приведенной Вами грязной сплетне о выпуске Сорокина? Неужели по своей доброй воле Добровольческая армия два месяца дерется изо дня в день все на тех же позициях, а города и станицы периодически переходят из рук в руки при всех ужасах, которыми сопровождаются для жителей эти переходы?..»

Любопытно, кто же, однако, распространял «такие грязные сплетни»?

В те же дни[207] Краснов писал в Екатеринодар донскому представителю генералу Смагину: «…Мы ведем борьбу с восемью советскими армиями, в то время как против Добровольческой армии только одна армия – Сорокина, и та более чем наполовину выпущена против нас… Прибытие отряда Сорокина[208] и дивизии Жлобы, не преследуемых по пятам добровольцами, и удар их в тыл нашим войскам у Царицына произвели на казаков угнетающее впечатление.

…Конечно, это письмо только тема для Вас. Оно не для огласки»,– заканчивал генерал Краснов.

Я чувствую, что посвятил слишком много строк и внимания розни «белых генералов». Но это было. Внося элемент пошлости и авантюризма в общий ход кровавой и страшной борьбы за спасение России и отражаясь роковым образом на ее исходе.

[…] Всего [к началу 2-го Кубанского похода, то есть в июне 1918 года] в Добровольческой армии состояло 5 полков пехоты, 8 конных полков, 5½ батарей, общей численностью 8,5-9 тысяч штыков и сабель и 21 орудие.

На первый период операции армии был подчинен отряд донских ополчений полковника Быкадорова силою около 3,5 тысяч с 8 орудиями; отряд этот действовал по долине Маныча.

Против нас на Северном Кавказе располагалась Северо-Кавказская Красная армия, плохо подчинявшаяся центру и непрочно связанная внутри ввиду соревнования самостоятельных республик – Кубанской, Черноморской, Терской и Ставропольской[210].

Главнокомандующим был Автономов[211], который за все время своего пребывания во главе войск, с 1 апреля по 10 мая, вел ожесточенную борьбу с гражданской властью Кубано-Черноморской республики (ЦИК). Его поддерживали войсковые начальники, в том числе Сорокин[212]. В начале апреля ЦИК, боявшийся диктаторских стремлений Автономова, отрешил его от командования и должность главнокомандующего заменил «чрезвычайным штабом обороны», в который вошло семь штатских большевиков. Автономов выехал в Тихорецкую и выступил открыто против своего правительства. Началась своеобразная «полемика» путем воззваний и приказов.

В них члены ЦИК именовались «немецкими шпионами и провокаторами», а Автономов и Сорокин – «бандитами и врагами народа», на головы которых призывались «проклятия и вечный позор». В распре приняла участие и армия, которая на фронтовом съезде в Кущевке постановила «сосредоточить все войска Северного Кавказа под командой Автономова… категорически потребовать [от центра] устранения вмешательства гражданских властей и упразднить чрезвычайный штаб».

Спор решила Москва, дав 14 мая Автономову почетное, но бездеятельное назначение инспектора и организатора войсковых частей Кавказского фронта и назначив военным руководителем Генерального штаба генерал-майора Снесарева[213].

Снесарев осел в Царицыне, откуда и правил фиктивно, так как со взятием нами Торговой (12 июня) почти всякая связь его с северокавказскими войсками была утеряна. Фактически командовал Калнин – латыш, кажется, подполковник, имевший свой штаб в Тихорецкой.

После разгрома большевиков под Тихорецкой и Кущевкой Снесарев был обвинен в «контрреволюции» и смещен; 21 июля, за несколько дней до падения Екатеринодара, главнокомандующим был назначен «бандит и провокатор» Сорокин, которого официальные «Известия» переименовали в «спасителя республики». […]

Главнейшие группы красных сил располагались следующим образом[214]:

1. В районе Азов—Кущевка—Сосыка стояла армия Сорокина в 30-40 тысяч при 80-90 орудиях и двух бронепоездах, имея фронт на север против Ростова (немцы) и на северо-восток против донцов и добровольцев. Эта группа состояла главным образом из бывших солдат Кавказского фронта и отступивших весною с Украины отрядов; отличалась более правильной организацией и дисциплиной и имела во главе начальника наиболее популярного.

Часть войск Сорокина предприняла весною наступление против Добровольческой армии, 19 мая подступила к самой станице Мечетинской, но концентрическим наступлением двух колонн (из Мечетинской и Егорлыкской) я опрокинул большевиков за Гуляй-Борисовку. С тех пор до конца июня на этом фронте было покойно.

2. В районе по линии железной дороги Тихорецкая—Торговая и к северу от нее располагались многочисленные, не объединенные отряды общей численностью до 30 тысяч со слабой артиллерией. В числе их находились получившие впоследствии боевую известность пехотная бригада, называвшая себя «Железной», Жлобы и конная Думенко. Состояли эти части главным образом из фронтовиков и крестьян Ставропольской губернии, остатков частей бывшего Кавказского фронта, отчасти из мобилизованных кубанских казаков. Эти войска тревожили постоянно наше расположение у Егорлыкской.

3. В углу, образуемом реками Манычем и Салом, имея центром Великокняжескую, располагалось пять отрядов силою до 12 тысяч при 17 орудиях, объединенных одно время под командой Васильева. Состав их – однородный с отрядами второй группы, только вместо кубанских казаков в них входили сотни донских – большевиков. На этом фронте происходили постоянные стычки с донскими отрядами Быкадорова.

4. Кроме этих трех групп, во многих крупных городах и на железнодорожных станциях расположены были сильные гарнизоны из трех родов оружия[215].