Бисмарк пытался увильнуть от прямого ответа, но русские продолжали оказывать давление, в том числе и на императора Вильгельма I, нежно любившего своего племянника, царя. В ноябре царь написал дяде и попросил его поддержать военную акцию России в «интересах Европы». Через неделю Бисмарк продиктовал ответ, иронически заметив: «На Европу ссылаются обычно те политики, которые хотят добиться от других держав того, чего не осмеливаются потребовать от своего имени»142.
Войска турецкого султана быстро продвигались к Белграду. 31 октября 1876 года российский император послал султану ультиматум с требованием в течение сорока восьми часов прекратить наступление и заключить перемирие на шесть недель. Порта повиновалась, британцы предложили провести конференцию в Константинополе, с чем турки тоже согласились. На открытие конференции приехал и британский министр иностранных дел лорд Солсбери. В тот же день великий визирь «громом пушек» провозгласил новую конституцию: теперь, как заявили турки, нет никакой надобности в конференции великих держав, и 18 января 1877 года ассамблея знати отвергла российско-британское предложение о мирном урегулировании143. Увертки Бисмарка от выбора между двумя союзниками завершились успешно: 15 января 1877 года австрийцы и русские подписали в Будапеште конвенцию о согласовании своих действий в случае войны, и 24 апреля 1877 года Россия объявила войну Турции144.
Русско-турецкая война, шестая по счету, оказалась тоже затяжной и беспощадной. Русские войска вторглись через Дунай в Румынию, а другая армия двинулась на Кавказ, чтобы овладеть турецкими провинциями на Черноморском побережье. Вначале русские войска на Балканах наступали столь стремительно, что кабинет Дизраэли 21 июля 1877 года принял решение объявить России войну, если она не прислушается к британским предупреждениям и захватит Константинополь. К счастью для британцев, турки проявили стойкость, и русские войска приостановили свое продвижение с 10 июля до 10 декабря 1877 года. После тяжелых сражений с переформированной сербской армией турки попросили у нейтральных держав посредничества.
В июле 1877 года Бисмарк, находясь на лечении водными процедурами в Бад-Киссингене, составил знаменитый «Kissinger Diktat»(«Киссингский диктат»), декларацию внешнеполитических установок для Германского рейха:
...
«Французская газета недавно написала обо мне, что меня мучает «кошмар коалиций». Такого рода кошмары могут возникать длительное время, возможно, не прекратятся никогда, и они отражают естественные и закономерные тревоги германского министра. Коалиции против нас могут быть сформированы на западной основе, если в такой альянс вступит Австрия; более опасна, возможно, русско-австрийско-французская комбинация; более тесные отношения между двумя из них дадут третьей стороне средства для того, чтобы оказывать на нас далеко не пустячное давление. Обеспокоившись возможностью такого развития событий, я не сиюминутно, а на основе многолетнего опыта пришел к выводу, что для нас желателен такой исход восточного кризиса, при котором создались бы нижеследующие внешнеполитические условия:
1. Тяготение интересов России и Австрии и их взаимного соперничества в восточном направлении.
2. Благоприятные основания для того, чтобы Россия нуждалась в альянсе с нами для обеспечения сильных оборонительных позиций на востоке и его побережьях.
3. Статус-кво в отношениях между Англией и Россией, удовлетворяющее обе стороны и обеспечивающее им равную заинтересованность в его сохранении.
4. Отчуждение Англии из-за Египта и Средиземноморья от Франции, по-прежнему враждебной по отношению к нам.
5. Такое состояние отношений между Россией и Австрией, которое затрудняло бы им создание антигерманских коалиций, к чему предрасположены некоторые центростремительные и клерикальные силы при австрийском дворе.
Если я еще сохраню работоспособность, то буду оттачивать и совершенствовать именно такую международную ситуацию, имея в виду не приобретение новых территорий, а создание общей политической атмосферы, в которой все державы, за исключением Франции, нуждались бы в нас и воздерживались бы от коалиций против нас на основе особого характера отношений между ними»145.
В этом предписании самому себе содержится квинтэссенция приоритетов во внешней политике Бисмарка, которые проявились и в хитросплетении альянсов, формировавшихся в восьмидесятых годах. Обожатели без устали славословят необыкновенную искусность внешнеполитической программы. Однако она уже через год дала сбой, когда он попытался применить ее на практике. В феврале 1878 года Бисмарк объявил, что намерен выступить в роли «честного маклера» в разрешении восточного вопроса, созвав в Лондоне конференцию для урегулирования проблем, оставшихся после Русско-турецкой войны, и перемен на Балканах. Конференция лишила Российскую империю многих завоеваний, и царь винил в этом Бисмарка. Да, канцлеру удалось оживить «Союз трех императоров» в 1881 и 1884 годах, но в 1887 году ему пришлось делать это тайком, нарушая в равной мере секретные и обязывающие договоренности с другими державами. К 1890 году «Киссингский диктат» полностью дискредитировал себя. Преемники Бисмарка первым делом отреклись от так называемого «перестраховочного договора», подписанного Бисмарком с Россией в 1887 году.
Идеи Бисмарка оказались нежизненными и в силу того, что он неверно оценил новое положение Германии в Европе. В его время Германская империя уже превратилась в экономическую и военную сверхдержаву. Она не нуждалась в тайных и искусных соглашениях, составленных на основе хитроумных и двуличных комбинаций. В действительности, как мы увидим дальше, в основе «кошмаров» Бисмарка лежали пессимизм и паранойя, определявшие взгляды на мир. Его пессимизм переняли деятели, пришедшие ему на смену и развязавшие в 1914 году совершенно ненужную превентивную войну, почувствовав себя окруженными со всех сторон и испугавшись, что их раздавят. Если бы они подождали на границе за пулеметами, колючей проволокой и артиллерийскими орудиями, то изничтожили бы французские и русские войска и Германия выиграла бы войну. Пессимизм Бисмарка проистекал из особенностей его психики и определялся, возможно, в какой-то мере социальным происхождением, осознанием обреченности своего класса.
Кроме того, Бисмарк в общем-то не был миротворцем; его скорее можно было бы назвать, выражаясь современным языком, поджигателем войны. В то время когда Бисмарк выкладывал прокрустово ложе между Австрией и Россией и «боролся за мир» на Балканах, британский посол в Константинополе писал Мориеру о Бисмарке как о человеке, склонном разжигать военные конфликты:
