Полк догнали быстро. Он действовал уже у самой окраины. Не потеряв ни одной машины, нам удалось прорваться на городские улицы в районе Парка имени революции 1905 года. Немцы поспешно уносили ноги на левый берег Двины, уничтожая за собой все переправы. Последним был взорван большой мост. Таким образом фашисты сумели разобщить войска 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов, освободивших правобережную часть города, с войсками 1-го Прибалтийского, которые наступали вдоль левого берега.
Поговаривают в полку, что машина нашего Лешки Панасенко успела выскочить на набережную Даугавы и устремилась к въезду на мост, но в этот момент мост со страшным грохотом взлетел на воздух.
Вечером Нил обстоятельно и красочно описывал этот эпизод. Панасенко так спешил к реке по узким улицам Старого города, что раза два, разворачиваясь на перекрестках, отваливал кормой углы зданий, а вырвавшись наконец на площадь Домского собора, не заметил в густом дыму пожаров единственного высокого столба и сшиб его. От столба расходились в разные стороны провода. Проволока потащилась за машиной, наматываясь на барабан ведущего колеса Лешкиной самоходки. Гусеница начала щелкать, грозя вот-вот соскочить с зубьев звездочки. Пришлось остановиться. И пока ребята, сбивая в кровь пальцы, рубили под обстрелом проволоку зубилами да пока машина катилась к мосту, фашистские подрывники, не дождавшись будущего Героя Советского Союза, понервничали и крутнули адскую машинку раньше времени... И Нил мастерски изобразил, как до сих пор периодически встряхивает рыжей шевелюрой наш Панас, оглушенный грохотом мощного взрыва.
Делать в городе, очищенном от немцев, нашим машинам вскоре стало нечего, и, чтобы они не причиняли материального ущерба коммунальному хозяйству латвийской столицы, и без того сильно пострадавшей, полк по окончании боя был выведен за городскую черту.
Под вечер колонна боевых машин – представительниц трех различных систем – медленно и осторожно, с распахнутыми люками ползла по улицам, приветствуемая рижанами, которые уже несколько пришли в себя после пережитых треволнений.
Нас отвели от города по какому-то шоссе в сторону взморья. Около этого шоссе полк и расположился в виду Риги, среди пологих песчаных дюн, заросших соснами.
Замаскировав машины, ребята делятся дневными впечатлениями. Кое-кто похваляется, что на славу угостился знаменитым рижским пивом, но у нашего экипажа оно даже по усам не текло.
14 октября
Утром встречается мне Сергей Федотов и, широко улыбаясь, поздравляет с орденом Отечественной войны за Молочный Завод, за 20 сентября.
Настроение у всех отличное. За Даугавой еще орудия бухают, а у нас где-то рядом, в лесу, музыка слышна. Весело на душе. Одряхлевшие машины приказано наконец готовить к передаче СПАМу (сборному пункту аварийных машин). Значит, скоро отправимся на переформирование.
Вечером, после работы, играли («давненько не брал я в руки шашек!») в шахматы с инженером фронта (2:1). Мне до сих пор неловко перед ним из-за одного случая, происшедшего в последних числах сентября, хотя этот тактичный человек ни разу не напомнил мне о моем хамстве.
Однажды во время длительного марша я сменил Нила за рычагами и начал мыкаться по тяжелой грунтовой дороге, совершенно расквасившейся после дождей. Митя Салов, как обычно, находился на своем посту – торчал из левого люка, ведя круговое наблюдение за двоих и беззвучно, из-за рева двигателя, напевая что-то. Вдруг в наушниках моего шлемофона щелкнуло, и наводчик, кашлянув, докладывает, что нас догнал какой-то «Виллис», и просит пропустить его вперед. Успев утомиться от двухчасового ползания по грязи и потому злой, продолжаю упрямо «пилить» на четвертой замедленной, памятуя, как «разулся» за станцией Сымерпалу из-за нахального грузовика. «Виллис» несколько раз пытался объехать самоходку то слева, то справа, но безуспешно: вплотную к обочинам подступало болото. Шофер начинает длинно и нудно сигналить – перехожу, злорадствуя, на третью замедленную.
Тогда наводчик спрыгивает со своего сиденья, трясет меня за плечо и громко кричит мне в самое ухо:
– Там какое-то начальство! Сильно нервничает!.. Дороги требует!
Местность как раз пошла немного на подъем, стало не так вязко, и, чуть приняв вправо, самоходка неохотно посторанивается. «Козлик», разбрызгивая черную грязь, торопливо проскакивает вперед и останавливается метрах в двухстах от нас, загородив дорогу. Из автомобильчика вышел человек в защитной форме, в зеленой же фуражке, поднял вверх руку. Останавливаю самоходку – Нил сразу просыпается, тревожно поднимает голову и бросается к своему сиденью. Делаю ему успокоительный знак рукой, вылезаю из машины и не спеша подхожу к крепкому, повыше среднего роста мужчине в полувоенной одежде без знаков различия. Он представился и спросил, кто водитель самоходной установки. Так состоялось мое знакомство с инженером фронта, специально прибывшим в нашу армию, чтобы узнать непосредственно от механиков-водителей и помпотехов о достоинствах и недостатках новой марки тяжелой машины, а также выслушать наши предложения по вопросам эксплуатации ИСУ. И встретить такой прием! Узнав, что машину вел командир, а не водитель, инженер спокойно, не повышая голоса, искренне удивился моему незнанию правил движения по дорогам, а заодно и отсутствию у меня элементарной вежливости. Сгорая от стыда (ушам стало жарко под шлемом), коротко приношу свои извинения. Попрощавшись, представитель фронта велел шоферу ехать, и «Виллис» вскоре пропадает из виду.
И вот, спустя примерно три недели, мы сражаемся за шахматной доской, сидя на охапке сосновых веток, прикрытых плащ-палаткой. Вечереет. Где-то по ту сторону Даугавы слышится частая орудийная стрельба – это сосед слева, 1-й Прибалтийский, сбрасывает немца в море.
Инженер N – интересный собеседник. Некоторое время он пробудет у нас в полку, проведет техническую конференцию мехводителей, ремонтников.
Обходя машины и беседуя с экипажами, он как-то незаметно появился возле нашей самоходки, сразу узнал меня, но ни разу не обмолвился о случае на дороге. Выяснив у нас с Нилом все, что его интересовало, и сделав несколько быстрых записей в толстом блокноте с кожаным переплетом, он признался, что очень соскучился по шахматам и с удовольствием после работы сыграл бы партию-другую. Шахматы он возит с собой. Я вызвался быть его партнером. Шахматный бой протекал упорно: две партии закончились вничью, одну инженер проиграл. Он пожал мне руку и сказал, что всегда будет рад встретиться с таким достойным противником.
В полку пошли разговоры о сдаче ИСУ-152 в «капиталку». Сегодня ровно три месяца нашего пребывания на 3-м Прибалтийском, и все устали порядком. Эх, поскорей бы катануть в Загорск за новыми машинами! Переправ через Двину для тяжелой техники пока еще нет, и о поездке в тыл остается только мечтать.
