О решении маршала Кулика и о разговорах со Сталиным и Ждановым я доложил Ванникову, а вернувшись на завод, проинформировал о положении дел секретаря обкома. Коллектив КБ уже знал о том, как проходили испытания, от заводской бригады, к тому времени приехавшей с полигона ГАУ. На открытом партийном собрании я ознакомил конструкторов и производственников с событиями последних дней и передал коллективу благодарность Жданова. На этом же собрании были подробно обсуждены наши задачи по подготовке валового производства ЗИС-2. Примечательно, что в президиум собрания поступило очень много записок с одним и тем же вопросом: «Получим ли мы высокую кучность с новой трубой?» Я счел необходимым подробно объяснить причины, которые питают мою уверенность.
Процесс изготовления новой трубы подходил к концу. Цеху требовалось не больше трех дней, чтобы все завершить и предъявить изделие аппарату военной приемки. Встал вопрос: как отправить трубу? Железной дорогой — займет много времени. Грузовой машиной? Но нужно получить разрешение, организовать охрану. Решили машиной, и тут же занялись оформлением документов и организацией отправки. Все оказалось довольно сложно: груз государственной важности, сверхсекретный. Но все же успели дела уладить как раз к тому дню, когда военпред оформил приемку новой трубы.
Ствол упаковали, уложили в кузов машины. На следующее утро машина в сопровождении вооруженных вахтеров и конструктора вышла с завода и транзитом направилась через Москву на полигон ГАУ. Через некоторое время на полигон для участия в испытаниях пушки с новой трубой выехал и я с группой конструкторов, в числе которых были Ренне и Норкин. К нашему приезду труба уже прибыла на полигон, пушку собрали, обмерили и проверили стрельбой на половинном, трехчетвертном, нормальном и усиленном зарядах. Все было готово к самым ответственным испытаниям — на кучность. Орудие установили на огневой позиции. Дистанция — 500 метров. Несмотря на то что я был убежден в успехе, с нервами совладать было непросто. Волновались и мои товарищи, и работники полигона во главе с Оглоблиным.
Пошел первый выстрел. Характерный щелчок — снаряд попал в щит. Место пробоины — близко к перекрестию щита. Но радоваться рано. Нужен второй выстрел.
Пошел второй. Неужели уйдет в сторону?! Но нет — снаряд пробил щит очень близко к первой пробоине: кучность боя очень высока! Все торжествовали, а я от внезапной слабости еле на ногах стоял, хоть ложись тут же на поле.
Повторили стрельбу. Вновь высокие результаты. Еще одна группа выстрелов и еще — все прекрасно, можно уже с полной уверенностью говорить, что на дистанции 500 метров кучность нашей пушки отличная.
На следующий день начались испытания на дистанции 1000 метров. Все группы показали высокую кучность. Только теперь стало ясно, что последствия ошибки в расчетах крутизны нарезки ствола ликвидированы.
Кстати, тотчас после того, как ошибка была обнаружена, ко мне пришел молодой конструктор, допустивший просчет. Он понимал, к чему могла привести его недобросовестность, а точнее, невнимательность, и готов был понести наказание. Я не стал накладывать никакого взыскания, увидев, что он все осознал и глубоко переживает. Ошибка говорила о том, что контроль за расчетами у нас пока еще осуществляется недостаточно четко. Что касается конструктора, то, как показала жизнь, отсутствие наказания явилось весьма эффективной воспитательной мерой. В дальнейшей своей работе он был безупречен.
Испытания продолжались. Для окончательного решения нужен был настрел, то есть нагрузка на ствол большим количеством выстрелов. Предстояли также испытания возкой на 2 тысячи километров. Определение кучности боя после настрела дало почти те же результаты, что и первые стрельбы. НИАП (Научно-испытательный артиллерийский полигон) в журнале испытаний ЗИС-2 зафиксировал: «Кучность боя по щитам на дистанции 500 и 1000 метров высокая».
В это время мне сообщили, что на наш завод прибыли технологи двух заводов, на которых предполагалось ставить ЗИС-2 на валовое производство. Не дожидаясь конца испытаний, я покинул НИАП.
В Наркомате вооружения, куда я заехал по пути на завод, Ванников снова собрал совещание с участием Рябикова, Мирзаханова, Каневского и других ответственных работников. Я доложил о ходе и результатах испытаний ЗИС-2 с новой трубой, а также о недавно успешно закончившихся испытаниях 76-миллиметровой пушки ЗИС-7, предназначенной для вооружения дотов. Завершая обсуждение, нарком поручил Мирзаханову и Каневскому лично заняться постановкой пушек на валовое производство, обратив особое внимание на координацию подготовки валового производства ЗИС-2 на трех заводах.
— Независимо от различных производственных возможностей каждого завода чертежи пушки для всех должны быть едиными, — особенно подчеркнул он. — Вас, Василий Гаврилович, прошу в этом вопросе проводить жесткую линию.
Разговор этот состоялся в конце марта 1941 года.
После того как участники совещания разошлись, с разрешения Ванникова я связался по телефону со Ждановым и проинформировал его о результатах испытаний ЗИС-2 с новым стволом.
Прощаясь, Ванников спросил:
— Когда вы собираетесь докладывать о ваших методах скоростного проектирования и конструктивно-технологического формирования пушек?
— Загоскин запланировал мой доклад на 3 апреля, — ответил я.
Загоскин был в то время директором Ленинградского института повышения квалификации инженерно-технических работников.
— Желаю успеха, — сказал Ванников. — Ваши методы имеют большое значение…
К моему возвращению наши технологи и технологи двух других заводов уже ознакомились с чертежами всех механизмов и агрегатов ЗИС-2 и успели разработать на целый ряд деталей и узлов технологические процессы, приспособления и инструмент. Совместная работа технологов положительно сказалась на качестве и глубине проработки технологии. Между конструкторами и технологами была достигнута полная договоренность по всем агрегатам пушки, кроме верхнего станка и литой люльки. Технологи других заводов категорически заявили, что возможности их производства не позволяют изготовить цельнолитой верхний станок пушки, а тем более литую люльку. Они просили разрешить изготовление верхнего станка сборной конструкции, а люльку — сборно-клепаной.
С верхним станком вопрос решился просто, для нашего завода сохранили литую конструкцию, а другие заводы получили сборную.
С люлькой обстояло гораздо сложнее. Разработать сборно-клепаную конструкцию не составляло труда, но ее нужно было не только изготовить, но и испытать стрельбой и возкой, без этого ставить деталь на валовое производство мы просто не имели права. А это — время, и немалое. Но в конце концов выход нашелся. Теперь технологов ничто не задерживало. Работа пошла споро. В мае 1941 года разработка технологии была полностью закончена, в цехах быстрыми темпами шло освоение процесса. К тому времени повторные испытания ЗИС-2 (с новой трубой) успешно завершились, пушка была рекомендована на вооружение Красной Армии. Такую же рекомендацию дал НИАП и нашей дотовской пушке ЗИС-7.
