обязательно позвонит и скажет: «О, какой ужас, у Норы есть черный любовник», – разжигая ситуацию. Проблема в том, что у тебя нет никакого способа как-то объясниться или отомстить (это всего лишь слово!) этим журналистам. В конечном счете их движущей силой является ревность – очень гадко. Вся эта затея со слежкой за людьми – для меня это просто непростительно. Пытаться опошлить и принизить жизнь другого человека, потому что обижаешься на его популярность, – весьма сомнительное занятие. Урок, который усваиваешь из этой ситуации, заключается в том, что, если ты будешь скромненько держаться в стороне, не вовлекаться в этот журнальный мир, не приглашать их в свою жизнь, красуясь на обложке журнала Hello! вся эта хрень проходит.
Я не читал прессу о себе, я даже не смог посмотреть ни одного кадра из «Я – знаменитость». Когда я вернулся в отель, меня ожидали записи программы. «Нет, Джон, ты молодец, ты должен взглянуть на это». – «Нет! Я не хочу смотреть на себя, я – это я, и, честно говоря, с меня довольно. У меня впереди еще целая жизнь, и я не собираюсь тратить ее на любование собственной особой».
Я не вижу никаких положительных моментов в том, чтобы быть в курсе всего этого. Во-первых, это сделает тебя тщеславным и фальшивым. Или же может на самом деле опечалить и расстроить. В реальном мире происходит достаточно всего, чему надо противостоять, не хватало еще, чтобы это пустое времяпрепровождение заняло большую часть твоих ресурсов.
В свете того, что было раскрыто в расследовании Левесона о неподобающем поведении прессы в Великобритании, мне чертовски хорошо известно, что мой телефон прослушивался в течение всего этого периода. Прослушивали всех. Можете следить за моими разговорами по телефону хоть весь день, вы не нароете никакой грязи. Я даже не использую его как разговорный канал. Мне не нравится телефон. Мне нравится беседовать один на один. Мы не занимаемся никакими грязными делами; в том, как мы действуем, нет никаких скрытых уловок. Так что замечательно – давайте слушайте, слушайте все! Мне бы следовало устроить трансляцию с нашего рабочего номера. Вам очень быстро станет скучно от предельной прозрачности всех наших действий. Лучшее, что им довелось бы услышать, – обсуждение вопроса о расположении гостиничных номеров во время нашего турне по Восточной Европе. Так и вижу, как они пытаются это пронюхать.
Единственное, что я давно усвоил при организации туров, – всегда иметь рядом с собой Рэмбо, а в отелях заказывать смежные номера. Мы хорошо знаем обо всей этой чепухе с сексуальными скандалами в гостиничных номерах. В результате я никогда не открываю дверь, потому что именно так они ловят тебя и пытаются что-то на тебя повесить. В качестве побочного эффекта я не могу заказать обслуживание номера, потому что Джон об этом узнает, так что я худею. Во всем есть свои смысл и цель.
Был один отель, кажется, в Венгрии, куда мы подъехали, и водитель сказал: «Ого, да здесь пресса: кого-то поджидают, хотят подловить». На улице стояла девушка в макинтоше, и было очевидно, даже глядя в темные окна, что под ним ничего нет. Рядом с ней ошивался оператор, вероятно, она собиралась подбежать, и у них получился бы снимок сексуального скандала. Это то, чего ты не можешь допустить. Таких провокаций очень много. В Лондоне есть определенные отели, где ты чертовски хорошо знаешь, что такое может случиться. Мы часто бронировали номера в подобном месте. Должно быть, это сводило их с ума. Никакой от нас радости.
Что бы вы ни делали в жизни, знайте, что кто-то обращает на вас внимание. Так что будьте и сами внимательны, поскольку за вами присматривают. Многие из тех так называемых знаменитостей, замешанных в разжигании скандала, вероятно, испытывали в восторг от всего происходящего. Им это выгодно, потому что гарантирует постоянное мелькание в СМИ.
Через некоторое время после того, как я вышел из джунглей, у меня была встреча в Лондоне, на которой продюсеры «Я – знаменитость» мне сказали: «У всех после программы было какое-то телешоу – что мы можем для тебя сделать, Джон?» Я ответил просто: «О нет… пожалуйста, ничего!» От них последовало примерно такое предложение: я провожу одну из тех сессий вопросов и ответов, где известный человек стоит перед зрителями, и ты обсуждаешь с ними свою жизнь, а аудитория знаменитостей задает вопросы. Они хотели, чтобы я сделал «Встречу с Джонни Роттеном» [406]. Так каким же, по их мнению, должно быть содержание? «Ну, если ты сможешь сосредоточиться на “Я – знаменитость”…» Это был самый бессвязный ужин, на котором я когда-либо присутствовал. Я привел Нору и Рэмбо, и мы сидели и слушали это безразличное, несимпатичное, бессмысленное видение того, что, по их мнению, я должен сделать. Я не гонюсь за славой, как бо́льшая часть этих селебрити, и я не хочу, чтобы меня воспринимали как нуждающегося в известности, более чем в реальности, потому что на самом деле это не так.
Участие в шоу также дало мне возможность собрать деньги на благотворительность, и вот какой безумный выбор мы сделали. Мы с Рэмбо посмотрели документальный фильм о приюте шимпанзе в Сьерра-Леоне. В фильме они рассказывали об этом маленьком шимпанзе-альбиносе, которого спасли из дикой природы – очевидно, там альбиносам очень тяжело, – но в конце фильма бедняжка умерла. Это разбило наши сердца, поэтому мы решили передать деньги приюту, чтобы убедиться, что и за другими шимпанзе будет уход и присмотр.
Мы, участники шоу, не особо обменивались телефонными номерами. Я думал об этом на протяжении многих лет, может, стоит попытаться позвонить и посмеяться: «О, нам было не до веселья!» Но потом мне приходит в голову: «Гм, а ведь и в самом деле далеко не та веселуха!» И кроме этих первых двух минут тебе предстоит еще полчаса слушать телефонную трубку, из которой будет долетать: «Пф-ф-ф, знаешь, не так уж ты и важен!» И я имею в виду, что это взаимно, мы совсем не важны друг для друга, так зачем пытаться изображать, будто это как-то иначе?
Через несколько месяцев после моего появления в этой рейтинговой телепрограмме объявилась моя предполагаемая сводная сестра. Было ли это совпадением? Я думаю, что нет – это абсолютно ясно. Она преподнесла всем историю, что моя мать родила ее вне брака и отдала на усыновление, прежде чем мои мама и папа поженились.
С самого начала она была слишком настойчива. Сперва она сунулась к моему отцу, что показалось мне странным, а потом ворвалась на похороны моего дяди Джима в Ирландии. Я
